На пороге
Шрифт:
В доме было чисто и уютно: некрашеный пол вымыт и до желта выскоблен, домотканый половик с красными и оранжевыми поперечными полосами тянулся от порога к столу. Вдоль стен у стола были сооружены лавки из широких плах. Они тоже были не покрашены, гладко обструганы и за многие годы отполированы частым сидением на них. Тут же у стола стояли две табуретки. Передняя часть избы была обклеена однотонными желтенькими обоями. Потолок был выкрашен белой масляной краской.
Почти посреди избы, немного слева от входа, была выложена большая, два на два метра, русская печь. От нее к передним окошкам от потолка до пола тянулась ситцевая
У окошек и на глухой стене повсюду были развешены рамочки с фотографиями. На них были и родители Гали – высокий бородатый старик Егор в полотняных штанах, заправленных в сапоги, и светлой рубахе, подпоясанной кушаком. Рядом стояла старушка Юлия, в черной юбке, в кофте с горошками и цветастом платке, углами подвязанном под подбородком. Но больше всего было фотографий лыжницы.
Вот она, школьница с номером восемь на груди, на простеньких лыжах с бамбуковыми, с круглыми кольцами у заостренных концов, палками. Вот она в белом свитере, черных, чуть ниже колен брюках, красных гетрах и настоящих кожаных лыжных ботинках стоит, склонившись, на верхней ступени пьедестала почета, и какой-то мужчина в яркой цветастой куртке и пыжиковой шапке вешает ей на шею медаль на широкой ленте. Фотографий спортсменки было много.
Здесь же на стенах были развешены почетные грамоты за успехи в спорте. В правом переднем углу, на полочке, где у старых людей бывают иконы, стояли два красивых белых металлических кубка.
Галя, пока Георгий, сняв куртку и обувь, в носках ходил по избе, рассматривая фотографии, принесла дров, затопила подтопок, переоделась в спортивный костюм.
– Я еще баню затопила. Часа через полтора подойдет. Ужинать будешь после баньки или сейчас перекусишь? Яичницу поставлю.
– Нет, рыжая моя. Сейчас не надо. После баньки будем ужинать.
– А ты что в носках ходишь? Я и не подумала, что ты обувь снимешь, – девушка залезла на печь и достала валенки. – На, обуй. Впору ли? Не жмут?
Георгий надел теплые, подшитые, разношенные валенки.
– Как на меня. Спасибо. Рыжая, достань альбом, фотографии посмотрим: спортивными успехами похвалишься. Я смотрю, ты девушка спортивная!
Галя, зардевшись, вынесла из-за занавески конторскую папку для бумаг, в которую были сложены все фотографии, и села на лавку рядом.
Потом, оставив гостя одного досматривать фотографии, ушла. Вернувшись, объявила, что баня готова: холодная вода налита в бак, горячая – прямо в котле на каменке. Свеженький веник в предбаннике. Полотенце и все остальное – там же.
Веселов взял из сумки пакет с нижней одеждой и отправился мыться.
– Галя, сумку разбери: что съедобное – все на стол. Пойдем вместе мыться – спинку потрешь!
– Непривычны мы чужим мужикам в бане спинки тереть. Это у вас там, в городе, может, и ходят девки в бани с кем попало, – сказала, улыбнувшись. – Я после тебя помоюсь, пар немного схлынет, – сказала уже после некоторого молчания вполне серьезно.
В баньку по-черному, с большим чугунным котлом, вделанным в сложенную из больших диких камней печь, каменку, раскаленных чуть не до красна, Георгий мечтал попасть очень давно. Он не спеша распарил в тазу веник – сначала в горячей воде, потом в кипятке, обтерся им, снова подержал в кипятке, ковшом плеснул кипяток на раскаленные камни и присел, оберегаясь от горячего пара, взметнувшегося к потолку. Ополоснул из ковшика
Пришел Георгий в себя только тогда, когда увидел, что холодной воды в баке осталась одна треть. Отдышавшись в предбаннике, в трусах, с полотенцем на плечах, вошел в избу.
– Там холодной воды в баке – одна треть. Где колодец? Давай наношу.
– Мне хватит. Как банька?
– Это было божественно, рыжая!
– Ну и ладно. Пойду тоже ополоснусь. – И Галя, увернувшись от объятий, выскочила из избы.
Георгий достал из сумки голубую рубашку-распашонку, пуговицы застегнул не все – чтобы грудь дышала, натянул легкие трикотажные штаны, сунул ноги в валенки и причесался.
Стол был покрыт льняной скатертью, и на нем на деревянной подставке стояла сковорода с яичницей-селянкой, как ее называли в деревне: в сбитые яички вливалось молоко, посыпалось сверху мелко порезанным зеленым луком и запеклось в горячей печке. С коричневой поджаристой корочкой сверху, блюдо выглядело очень аппетитно. Здесь же была тарелка с нарезанным соленым салом и колбасой, чашка с отварными картофелинами, бутылка рябины на коньяке, две рюмки, два стакана и кувшин квасу. На тарелке лежали ломти деревенского, нарезанного от каравая хлеба. Георгий не удержался – налил стакан холодного квасу, сел на лавку и стал пить его маленькими глоточками, растягивая блаженство.
В избу вошла Галя в ситцевом халате и калошах на босу ногу, прошла за занавеску и вскоре вышла в тонкой белой кофточке и серенькой, ниже колен, расклешенной юбке. На ногах были шерстяные носки и тапочки. Волосы были схвачены сзади резинкой.
– Горло застудишь, квас-то холодный, из подполья.
– Нет, солнышко, не застужу. Садись за стол, заждался я тебя.
Георгий налил в рюмки привезенную им настойку, поднял свою рюмку, Галя тоже.
– За что пить будем?
– Как за что? За будущих сыночков: рослых, сильных, крепких, как белые грибочки. Таких, каких ты мне обещала, приглашая свататься.
– Намолола я тебе тогда чо попало. Меня Вера после уж ругала, ругала, – сказала Галя, опустив голову.
– Нет, Галенька, ты сказала то, что надо было. Не те бы слова, может, и не было бы меня сейчас здесь.
Выпили. Поели. Еще выпили.
– Хочешь песню спою?
«…Обязательно, обязательно я найду жену на вкус,
Обязательно, обязательно я на рыженькой женюсь.
Чтоб была она симпатичная, и чуть-чуть курносый нос,
Обязательно, обязательно, чтобы рыжий цвет волос.
Рыжая, рыжая, ты, наверно, всех милей
Рыжая, рыжая, не своди с ума парней.
Все блондиночки и брюнеточки хороши, когда юны,
А когда они состарятся – даже черту не нужны»…
– Когда я услышал эту песню, о рыжей только и мечтал. А тут тебя в деревне встретил: и волосы рыжие, и носик курносый, и все-все при тебе! Ночей не спал перед отъездом!
– Не болтай! Ночей он не спал. Люба – мог бы и раньше наведаться.
Поужинав, Галя начала убирать со стола, мыть посуду.