На пути к Цусиме
Шрифт:
Японская агентура в Стамбуле была расформирована также далеко не сразу по проходе российских «добровольцев». В Токио ошибочно полагали, что в дальнейшем на соединение с основными силами 2й эскадры могут пойти и другие военно–транспортные и даже боевые суда Черноморского флота — опасениями именно на это счет Макино поделился со своим британским коллегой в Вене Планкеттом (F. Plankett) в середине ноября 1904 г. [311] . Любопытно, что мысль о необходимости непрерывно наблюдать за проходом через черноморские проливы иностранных и, в первую очередь, российских кораблей настолько утвердилась в сознании государственных деятелей Японии, что когда в 1923 г. ее дипломатические отношения с Турцией были, наконец, установлены, Япония купила для своего представительства здание, из окон которого Босфор хорошо просматривался днем и ночью. Японское посольство размещается там по сей день, хотя, как утверждают местные жители, за вновь построенными небоскребами пролив из этого здания уже не разглядишь.
311
F. O. R. C. 65/1731. P. 314. — Конфиденциальная депеша Планкетта Лансдоуну в Лондон. Вена, 15 ноября 1904 г.
Глава VI. Охрана эскадры в Суэцком канале, Красном море и Индийском океане. Цусима
23
312
АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 62. Л. 234.
313
АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 63. Л. 18.
Прочие суда 2–й Тихоокеанской эскадры под командой младшего флагмана контр–адмирала Д. Г. Фон Фелькерзама двинулись из Танжера на восток. На Крите к ним присоединились транспорты Радлова, и весь отряд направился вокруг восточного побережья африканского континента с тем, чтобы в дальнейшем соединиться с основными силами на Мадагаскаре. Но прежде Фелькерзаму предстояло пройти через Суэцкий канал и Красное море, которые рассматривались как особо опасные места. Поэтому с конца октября именно здесь оказались сосредоточены основные силы русской контрразведки.
К подготовке этого этапа «охранной» операции в Петербурге приступили ранней весной 1904 г. — министр Ламздорф поручил послу в Париже Нелидову провентилировать вопрос во французском МИДе еще 4(17) марта. Вскоре посол сообщил результаты состоявшейся беседы с министром Делькассе, который выразил готовность «немедленно войти в сношение с товарищем по Морскому ведомству, чтобы узнать, имеются ли в восточной части Средиземного моря суда, которыми можно было бы располагать, чтобы, согласно выраженному нами желанию, отправить их к входу в Канал для наблюдения со стороны за свободою прохода наших военных судов» [314] . Одновременно с этими и другими (уже упомянутыми) подготовительными шагами по линии МИДа в июне 1904 г. в порты Красного моря российским Морским ведомством был командирован надворный советник М. М. Геденштром, бывший российский консул в японском Хакодатэ. Он поехал нелегально, с паспортом на имя француза М. X. Стюарта. Выводы, которые сделал Геденштром, обследовав Суэцкий канал и прилегающие территории, говорили о необходимости наращивать меры по охране: проход эскадры через Канал, писал он в Главный морской штаб 20 июля 1904 г., «во всяком случае может представляться опасным» [315] .
314
АВПРИ. Ф. 184. Оп. 520. Д. 1195. Л. 15–15 об. — Секретная депешаНелидова Ламздорфу в Петербург. Париж, 24 марта (6 апреля) 1904 г. № 21.
315
РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3143. Л. 23.
Между тем специалисты Департамента полиции сочли методы Геденштрома по вербовке секретной наблюдательной агентуры и работы с ней неудовлетворительными. К тому же российский консул в Сан–Стефано А. Л. Воеводский сообщил, что «инкогнито» Геденштрома оказалось раскрыто — характер его миссии и русское подданство стали известны египетскому правительству [316] . Поэтому в сентябре совместными усилиями МИДа, Департамента полиции и Главного морского штаба была разработана новая схема охраны русских судов в Суэцком канале, в которой Геденштрому была отведена уже вспомогательная роль. По этой схеме, дипломатическое прикрытие операции и координация действий всех ее участников были возложены на российского дипломатического агента и генерального консула в Египте, действительного статского советника П. В. Максимова, в помощь которому из Турции командировался капитан 2–го ранга А. Ф. Шванк вместе с тремя наиболее опытными филерами Тржецяка. Основная же часть контрразведывательной работы вновь была поручена Департаменту полиции, который на этот раз из соображений конспирации в качестве ее руководителя избрал иностранца — француза, отставного капитана 2–го ранга Мориса Луара (M. Loir), которого директор Лопухин знал лично и за которого поручился. Мануйлов получил задание разыскать Луара в Париже и провести с ним предварительные переговоры, что он успешно и сделал. Детали операции обсуждались уже в Петербурге, в Главном морском штабе, куда Луар был доставлен в сентябре.
316
РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3143. Л. 100–100 об. — Отзыв Лопухина Вирениусу от 16 октября 1904 г. за№ 12050 по поводу донесения Геденштрома; АВПРИ. Ф. 150. Оп. 493. Д. 268. Л. 23–24. — Донесение Воеводского Ламздорфу. 12 августа 1904 г. № 31.
Луару предстояло войти во французскую администрацию Канала в качестве служащего (он имел там знакомых), руководить оттуда действиями лоцманов, а также обеспечивать безопасность русских военных кораблей с суши. Его агенты группами по 2–3 человека были размещены в Каире, Александрии, Порт–Саиде, Измаилии и Суэце, прикрывая, таким образом, весь Суэцкий канал, а также северную оконечность Красного моря. «Охранная служба» в Средиземном и Красном морях была возложена на три специально зафрахтованные быстроходные паровые яхты «Эсмеральда», «Фиорентина» и «Катарина» под командой отставных французских военных моряков Жюльена Леруа, Оливье и М. Бея. Яхты должны были крейсировать под английскими и французским флагами соответственно в районах Порт–Саида, Суэца и Адена. В помощь французам Тржецяк также передал нескольких своих наблюдательных агентов. Геденштром же был перебазирован
Император утвердил новый план в день отплытия эскадры Рожественского из Либавы — 2 (15) октября 1904 г. «Высочайшее соизволение» на выделение требуемых средств из «чрезвычайных сверхсметных кредитов на военные надобности» последовало через месяц — 8(21) ноября.
По приезде в Каир Максимов и Шванк провели запланированные переговоры с фактическим главой египетской колониальной администрации английским консулом лордом Э. Кромером (E. Cromer), а затем и с французским губернатором Суэцкого канала. Благоприятный для России исход этих переговоров был предрешен стремлением англичан и французов, обслуживавших Канал, избежать инцидентов, поскольку остановка движения по нему была чревата для великих держав многомиллионными убытками. К тому же международная конвенция 1888 г. прямо запрещала в зоне Канала какие-либо боевые действия. В результате администрация Канала не только согласилась с предложениями русской стороны, но и пошла значительно дальше: Максимову было обещано, что во время прохода русских судов они будут тщательно охраняться как с воды, так и с суши полицией Канала, а движение по нему кораблей других стран будет приостановлено на сутки [317] . Действительно, 3(16) ноября французский губернатор Канала собрал иностранных консулов и объявил, что во время прохода русской эскадры движение по Каналу прочим судам будет запрещено, причем просил «строго указать» капитанам коммерческих пароходов «воздержаться от того, чтобы бросать что-либо в Канал, а равно от каких бы то ни было демонстраций» [318] . Хотя за все эти услуги администрация Канала выставила России огромный счет в 14 700 фунтов стерлингов, условия египетских властей были восприняты в Петербурге как неожиданный и щедрый подарок. После того как состоявшаяся договоренность получила огласку, британская японофильская печать долго бранила лорда Кромера, а заодно и свое правительство за «сдачу позиций» России и «предательство» интересов союзной Японии.
317
РГА ВМФ. Ф. 417. On. 1. Д. 3143. Л. 68. — Телеграмма Авелана генеральному консулу в Канеа для передачи адмиралу Фелькерзаму. 24 октября 1904 г.
318
The Times. 1904. November 17. № 37554. P. 3.
Несмотря на сложившуюся благоприятную обстановку, перед вступлением в Суэц на русских военных кораблях вновь были приняты повышенные меры безопасности. Учитывая гулльский опыт, Фелькерзам распорядился огонь по подозрительным судам в пути ни в каком случае не открывать. «В Красном море отряд вступает в место, где нападения со стороны японцев более вероятны, чем то было в европейских водах, — писал адмирал в приказе по отряду 11(24) ноября 1904 г. — Этим обстоятельством вызывается необходимость большой бдительности и моментальной готовности в ночное время для отражения нападения неприятеля. Тяжелее всего отличить ночью, а иногда и днем неприятельское судно от нейтрального, так как неприятель, конечно, до последнего момента постарается замаскировать себя, сохраняя невинный вид, и часто даже будет прикрываться нейтральным флагом или идти совсем без оного. Ввиду тяжелых политических последствий считаю предпочтительнее лучше пропустить неприятеля, не дав ему причинить вреда отряду, чем ошибочно расстрелять нейтральное судно и вызвать повторение случая в Немецком море» [319] .
319
РГА ВМФ. Ф. 531. Оп. 1 Д. 10. Л. 32. — Приказ командующего отрядом судов 2–й эскадры флота Тихого океана контр-адмирала Фелькерзама. Средиземное море, 11 ноября 1904 г. № 122.
К 11(24) ноября, когда отряд Фелькерзама бросил якорь в Порт–Саиде, все участники операции заняли исходные позиции. По старой морской традиции русский отряд отсалютовал стоявшему на рейде английскому крейсеру «Furious», судовые оркестры сыграли британский гимн, адмирал Фелькерзам и командир британского крейсера обменялись визитами, на борт флагманского броненосца «Сисой Великий» поднялись Максимов, Шванк и консул Бронн. В Суэц одна за другой вошли три яхты секретного русского охранения, чтобы оставаться там все время прохождения Канала основными силами отряда. Не успел тот отдать швартовы, как на причал явилась делегация от колонии соотечественников в Каире, чтобы, как писала российская газета, «лично пожелать нашим морякам полного успеха». «Дамы поднесли отряду большой букет в виде якоря. Часть жителей городов Измаилии и Суэца во время прохода отряда собралась на набережной и провожала наши суда сочувственными кликами» [320] .Ничего более серьезного в окрестностях замечено не было. «Весь балтийский флот, — сообщила 12(25) ноября британская «Daily Telegraph», — прошел через Канал сегодня в 8 час. 30 мин. Утра. Берега сильно охранялись египетскими солдатами и береговой стражей» [321] . В последующие двое суток отряд Фелькерзама благополучно проследовал в Индийский океан, чтобы в декабре соединиться с броненосцами Рожественского на Мадагаскаре.
320
Крымский вестник. 1904. 2 декабря. № 309.
321
Цит. по: Новое время. 1904. 14(27) ноября. № 10312.
Таким образом, все районы Европы и Африки, признанные уязвимыми с точки зрения безопасности и находившиеся под охраной российской контрразведки, к концу 1904 г. были пройдены эскадрой без серьезных осложнений, и «сомнения» японцев на этот счет не подтвердились. Российские агенты оставались в Египте вплоть до того момента, когда Канал миновали корабли капитана 1–го ранга Добротворского, — его отряд ушел из Суэца в Джибути на рассвете 31 декабря 1904 г. (13 января 1905 г.). В течение полутора месяцев до этого яхты «Фиорентина» и «Катарина» курсировали между Мадагаскаром и Средиземным морем, передавая корреспонденцию командующего эскадрой Добротворскому и на телеграф для отправки в Петербург. «Эсмеральду» в районе Канала с середины декабря никто не видел, и только 31 января (13 февраля) 1905 г. французская «Matin» сообщила, что в Марсель вернулись все три нанятые французским офицером яхты, которые несли «до входа в Красное море разведочную службу при русской эскадре» [322] . Их миссия к этому времени уже завершилась и потому перестала быть тайной.
322
Цит. по: Новое время. 1905. 1(14) февраля. № 10384.