На пути к мышлению или интеллектуальные путешествия в страну Философию
Шрифт:
В «Логико-философском трактате» Людвига Витгенштейна мы находим формулировку своеобразной теории отражения: «Утверждение (Satz) является образом действительности (Bild der Wirklichkeit)» (Т 4.021). Истинность объясняется здесь как логический образ фактов. Карл Поппер называет эту формулировку «на удивление наивной». Дескать, Витгенштейн истолковывает отношение между предложением и фактом аналогично отношению между звуком и звукозаписью (например, на диске или диктофоне). Однако соответствие или согласованность (нем. Ubereinstimmug, в английском переводе - agreement)
Теория отражения в несколько упрощенной (а иногда и вульгаризированной) версии была краеугольным камнем марксистско-ленинской теории познания. Она до сих пор сохраняет свою силу в естественных науках. В связи с ее обоснованием возникает ряд вопросов. Прежде всего, что здесь означают слова «образ», «отражение»? Тезис об истине как соответствии реальности или согласованности с действительным положением вещей порождает вопрос о природе соответствия между языком (или концептуальными схемами) и реальностью. При этом значение ключевого слова «соответствие» остается непроясненным. Также, как утверждают критики, сторонники корреспондентной теории истины попадают в логический круг, ведь такие понятия, как «действительность», «реальность», «факт» уже предусматривают то, что мы их интерпретируем в терминах истины и истинности. Например, утверждая, что X действительно является фактом, или что событие У является реальным, а не выдуманным (иллюзорным), мы применяем оценки, уже предусматривающие различение истинности и ложности как существенный элемент их словаря.
Еще одна проблема: соответствует ли определенной истине определенный факт? Разве мы не можем предположить, что в отношении одного факта мы можем формулировать противоположные утверждения? Тезис о том, что в экономике важны не столько факты, как то, что люди считают фактами, имеет силу не только для экономики. Не все факты так очевидны, как дождь за окном. И что же является носителем истинности: высказывания, утверждения, суждения, понятия?
Несмотря на все проблемы и дискуссии, корреспондентная теория и сегодня остается одной из самых влиятельных теорий истины. Да, мы можем уточнять ее формулировки, мы можем дискутировать о тех или иных вопросах. Можно подвергать критике такие метафоры, как «соответствие», «отображение» и т. п. Но разве весь наш язык не метафоричен?
Принимая все замечания и коррективы, мы все же не можем отрицать нечто существенное и несомненное, что-то такое, что безусловно свидетельствует в пользу корреспондентной теории истины: и наш обыденный язык, и язык науки соотносятся с самой действительностью. Предложения обыденного языка, и научные высказывания направлены на внелингвистическую реальность. Наш язык - это средство коммуникации с внешним миром. И этот внешний мир (как показывает самый элементарный опыт и успешность наших научных теорий) соответствует нам и согласуется с нашими языковыми практиками.
Очевидно, что природа нашего языка и природа реальности отличаются друг от друга. Но, с другой стороны, между языком и реальностью существует корреляция, структурное соответствие. В высказывании «вода закипает при температуре 100°» нет ни воды, ни факта кипения, ни 100°. Но мы наверняка знаем, что это высказывание коррелирует с определенным событием внешнего мира. Диагноз кардиолога (написанный неразборчивым почерком в амбулаторной карточке) коррелирует с реальным состоянием моего сердца. Расчеты инженера (выраженные в математических уравнениях и чертежах) имеют отношение к реальному мосту. Проект дома и мой дом, возведенный по этому
Да, бесспорно, мы можем исследовать особенности наших языков, обращать внимание на точность, корректность или правильность языковых высказываний. Но все это не должно закрывать от нас существенное свойство языка: быть связующим звеном между нами и реальностью. Проблема истины - это не только языковая проблема (не только вопрос грамматики, синтаксиса или семантики). Это также и практический вопрос, от которого зависит само наше существование. Как мое или ваше здоровье зависит от правильного диагноза, безопасность и комфорт - от проектов моста или дома, справедливое функционирование общества - от политических и судебных решений.
3.2. Прагматистская теория истины
Прагматистскую теорию истины впервые сформулировал один из основателей прагматизма Уильям Джеймс.
Его формулировку можно представить следующим образом.
• Идея (idea) является истинной тогда и только тогда, когда поступок, совершенный на основании этой идеи, оказывается успешным.
Джеймс сначала обращает внимание на слабости корреспондентной теории истины. Мы можем воссоздать образ часов в своем воображении или нарисовать циферблат и стрелки на бумаге. Однако мы не можем представить или нарисовать функцию измерения времени. Что означает соответствие предмету, если наши представления не в состоянии точно скопировать этот предмет?
Идея как таковая не является ни истиной, ни ложной. Истина - это то, что происходит с идеей. Именно поступки делают идеи истинными или ложными. Идея становится истинной благодаря событиям. Истинность идеи является процессом верификации, подтверждения (validation). Но что значит проверять определенную идею? Это значит, что идеи играют роль ориентиров и переходов в сфере опыта. Идеи - это инструменты поступков. В связи с этим Джеймс говорит о практической полезности идей. Истина является процессом выгодного «вождения» (leading).
Большинство истин мы принимаем потому, что нам выгодно их принимать. Для нас достаточно лишь косвенных проверок истинности убеждений в том, что мой компьютер содержит сложные схемы и узлы или что Токио - столица Японии. Мне просто полезно допускать истинность этих идей, когда я набираю этот текст на своем компьютере (хотя я не сам проверял, хорошо ли сложены узлы моего компьютера, правильно ли они функционируют и т. д.) или заказываю билет до Токио (хотя я лично никогда там не бывал и не сам проверял, есть ли такая страна и такой город). И когда мне удается набрать мой текст на компьютере или когда я попадаю в город, который называется Токио, я тем самым подтверждаю полезность и истинность собственных идей. Джеймс примерял свой тест и к религиозной вере. Если идея Бога укрепляет мои силы, дает мне жизненную энергию, мужество, уверенность и т. п., у меня есть достаточные основания принимать эту идею как истинную.
Джеймс иллюстрирует прагматистскую теорию истины довольно провокационным примером: истина в значительной степени опирается на кредитную систему. Наши идеи и убеждения имеют силу (или валидность), пока они находятся в обращении подобно денежным купюрам или электронным деньгам. Я покупаю книгу Джеймса за 20 евро, и у меня принимают эту бумажную купюру, потому что государство (благодаря определенным механизмам) гарантирует ценность этой купюры. Как утверждает Джеймс, все наши убеждения «где-то имеют за собой прямые, непосредственные проверки»[84], без которых здание истин грозит обвалиться так же, как обваливается валюта или какая-нибудь крупная финансовая организация (банк, фирма и т. п.).