На пятьдесят оттенков светлее
Шрифт:
Я смущена и запутана этим мужчиной. Мой гнев покинул меня тогда, когда так нужен… Я оцепенела. Я хочу свернуться в клубок и спрятаться. Я моргаю, пытаясь сдержать слезы, в то время как пристально смотрю в его терзающиеся глаза. Я делаю дрожащий вздох, не отводя от него глаз. Что я собираюсь делать с этим властным мужчиной?
Учиться быть контролируемой? Я так не думаю..
— Я никогда — что? — спрашиваю я.
— Не делаешь того, что тебе говорят. Ты передумала, не сказала где ты. Ана, я был в Нью Йорке взбешенный и бессильный. Если бы я был в Сиэтле я бы
— Так ты наказываешь меня?
Он сглатывает, потом закрывает глаза. Он не должен отвечать, и я знаю, что наказать меня и было его намерением.
— Ты должен прекратить делать это, — бормочу я.
Его лоб морщинится.
— И если уж на то пошло, в конечном счете, именно ты будешь чувствовать себя дерьмово.
Он фыркает.
— Это правда, — бормочет он. — Мне не нравится видеть тебя такой, как сейчас.
— А мне не нравится чувствовать себя так, как сейчас. Ты же сказал, что никогда не женился бы на САБЕ!
— Я знаю. Я знаю. — его голос мягкий и чувствительный.
— Так прекрати обращаться со мной, как с сабой. Прости, что я не позвонила тебе. Я больше не буду такой эгоистичной. Я знаю, что ты беспокоился обо мне.
Он смотрит на меня, внимательно, глаза его мрачные и озабоченные.
— Ладно. Хорошо, — говорит он в конце концов. Он наклоняется, но ждет, прежде чем коснуться моих губ, будто спрашивая разрешения. Я поднимаю свое лицо и он целует меня нежно. — Твои губы такие мягкие, когда ты плачешь, — бормочет он.
— Я никогда не обещала повиноваться тебе, Кристиан, — шепчу я.
— Я знаю.
— Смирись с этим, пожалуйста. Ради нас обоих и я попытаюсь быть более серьезной к твоему… стремлению все контролировать.
Он выглядит потерянным и уязвимым, совершенно сбитым с толку.
— Я постараюсь, — бормочет он, и его голос пылает искренностью.
Я делаю вздох, длинный дрожащий вздох.
— Пожалуйста. Кроме того, если б я была здесь…
— Я знаю, — говорит он и бледнеет. Лежа на спине, он кладет свободную руку на свое лицо. Я сворачиваюсь вокруг него и кладу голову на его шею. Мы оба молча лежим несколько минут. Его рука перемещается на кончик моей косы. Он тянет завязку с нее, освобождая волосы и нежно, ритмично расчесывает их своими пальцами. Это то, что действительно реально — его страх… нелогичный страх касательно моей безопасности. Я представляю Джека Хайда, лежащего на полу в моей квартире с пистолетом «Глок»… хорошо, может не совсем не нелогичный, приходит в голову мысль.
— Что ты подразумевал, когда сказал, что «или»? — спрашиваю я.
— Или?
— Что-то про Джека.
Он всматривается в меня.
— Ты не сдаешься, не так ли?
Я опираюсь подбородком в его грудь, наслаждаясь успокоительной лаской его пальцев в моих волосах.
— Сдаюсь? Никогда. Расскажи мне. Мне не нравится находиться в неведении. Кажется ты имеешь некую раздутую мысль, что я нуждаюсь в защите. Ты не знаешь как стрелять, а я знаю. Ты думаешь, что я не смогу справиться с тем, чего ты не хочешь говорить мне, Кристиан? Твоя бывшая сабмиссив-сталкер наставила на
— Ты говорила с моей матерью об Элене? — Кристиан поднимает голос на несколько октав.
— Да, Грейс и я говорили о ней.
Он в изумлении смотрит на меня.
— Она очень расстроена этим. Винит себя.
— Я не могу поверить, что ты говорила с моей матерью. Дерьмо! — Он ложится и снова закрывает руками лицо.
— Я не вдавалась в детали.
— Надеюсь, что нет. Грейс не нужны все кровавые подробности. Господи, Ана. Мой папа тоже?
— Нет! — Я яростно качаю головой. У меня нет таких отношений с Карриком. Его высказывание о добрачном контракте все еще жалит. — Так или иначе, не пытайся отвлечь меня снова. Джек. Что насчет него?
Кристиан резко поднимает руку и пристально смотрит на меня, с непробиваемым выражением. Вздыхает и кладет руку на лицо снова.
— Хайд организовал диверсию с «Чарли Танго». Следователи нашли часть отпечатка, — только часть, — поэтому не смогли сделать соответствие. Но затем ты узнала Хайда в серверной. Он был признан виновным в незначительном преступлении в Детройте, и отпечатки ему соответствовали.
Мои мысли вращаются, поскольку я пытаюсь переварить эту информацию. Джек намеренно сломал «Чарли Танго»? Но Кристиан вырулил.
— Этим утром фургон с грузом нашли здесь в гараже. Хайд был водителем. Вчера, он доставил какое-то дерьмо новому парню, который переехал. Этого парня мы встретили в лифте.
— Я не помню его имени.
— Я тоже, — говорит Кристиан. — Но то, как Хайд проник в здание — законно. Он работал в компании по доставке.
— И? Что такого важного в фургоне?
Кристиан ничего не говорит.
— Кристиан, скажи мне.
— Копы нашли… вещи в фургоне. — Он снова замолчал и сжал меня в объятьях.
— Что за вещи?
Он затих на несколько минут и я открыла рот, чтобы побудить говорить его снова, но он заговорил.
— Матрац, достаточное количество транквилизаторов, чтобы вырубить лошадь, и записку. — Его голос перешел на шепот, в то время как ужас и отвращение охватили его.
Святые небеса.
— Записку? — Мой голос отражение его.
— Адресованную мне.
— Что он написал?
Кристиан покачал головой, показывая, что он не знает, или, что он не будет разглашать ее содержание.
Ох.
— Хайд пришел сюда прошлой ночью с намерением похитить тебя. — Кристиан замирает, его лицо сковало напряжение. Как только он сказал эти слова, я вспоминаю изоленту, и меня охватывает дрожь, хотя в глубине души для меня это не новость.
— Дерьмо, — бормочу я.
— Довольно, — твердо говорит Кристиан. Я пытаюсь вспомнить Джека в офисе. Всегда ли он был безумным? Как он мог подумать, что это сойдет ему с рук? Я считала его довольно жутким, но таким неуравновешенным?
— Я не понимаю почему, — говорю я, — но все это очень странно.