На пятьдесят оттенков светлее

Джеймс Эрика Леонард

— Я знаю. Полиция продолжает расследование и Уэлч тоже. Но мы думаем, что это связано с Детройтом.

— Детройт? — Я смотрю на него в замешательстве.

— Да. Там что-то есть.

— Я все еще не понимаю.

Кристиан поднимает лицо и смотрит на меня, его лицо непроницаемо.

— Ана, я родился в Детройте.

Глава 12

— Я думала ты родился в Сиэтле. — шепчу я. Мой мозг усиленно работает. Что это имеет общего с Джеком? Кристиан поднимает руку, закрыв лицо, тянется назад и

хватает одну из подушек. Кладя ее под голову он оседает назад, смотря на меня с осторожностью. Через минуту он качает головой.

— Нет. Элиот и я были усыновлены в Детройте. Мы переехали вскоре после моего усыновления. Грейс хотела жить на Западном побережье, вдали от городов и она устроилась на работу в Северо-Западную больницу. Я мало что помню о тех временах. Миа была удочерена уже здесь.

— Значит, Джек из Детройта?

— Да.

— O… Как ты узнал?

— Я провел проверку, когда ты устроилась к нему на работу.

Ох, ну конечно он это сделал.

— У тебя есть светло-желто-коричневая папочка на него? — Я ухмыляюсь.

Рот Кристиана кривится, но он старается скрыть свою усмешку.

— Я думаю она бледно-голубая.

Он продолжает двигать пальцами в моих волосах. Это успокаивает.

— Что говорится в его файле?

Кристиан мигает. Смещаясь вниз он гладит меня по щеке.

— Ты действительно хочешь знать?

— Это что-то плохое?

Он пожимает плечами.

— Я знаю и похуже. — шепчет он.

Нет! Имеет ли он в виду себя? И образ Кристина, маленького, грязного, страшного, потерянного мальчика, тут же пришел на ум. Я обвилась вокруг него держа его крепче, и прижавшись щекой к его груди.

— Что? — Спрашивает он, озадаченный моей реакцией.

— Ничего, — прошептала я.

— Нет, нет. Это больше не сработает, Ана. Что такое?

Я приподнялась, чтобы оценить его выражение лица. Опуская свою щеку ему на грудь еще раз, я решила сказать ему.

— Иногда я представляю тебя ребенком… до того, как ты переехал жить к Грейс.

Кристиан застыл.

— Я не рассказывал о себе. Я не хочу твоей жалости, Анастейша. Это часть моей жизни закончилась. Ушла в прошлое.

— Это не жалость, — шепчу я, приходя в ужас. — Это сочувствие и печаль — тоска о том, что любой может сделать это с ребенком. — Я делаю глубокий вдох, мой желудок скручивает и слезы снова подступают к моим глазам. — Это часть твоей жизни, Кристиан — как ты можешь так говорить? Ты живешь каждый день со своим прошлым. Ты же сам мне говорил — «Пятьдесят оттенков», помнишь? — Мой голос едва слышен.

Кристиан фыркает и запускает свободную руку в свои волосы, хотя он по прежнему молчит и напряжен подо мной.

— Я знаю, почему ты чувствуешь необходимость контролировать меня. Чтобы я была в безопасности.

— И все же ты решила бросить мне вызов, — бормочет он сбитый с толку, его рука все еще в моих волосах.

Я нахмурилась. Черт побери! Неужели я это сделала преднамеренно? Мое подсознание снимает свои очки-половинки и жует их кончик, морщит губки и кивает. Я игнорирую ее.

Это сбивает с толку — я жена, а не сабмиссив, не компания, которую он приобрел. Я не шлюха, которой

была его мать… Твою мать. От этой мысли тошно. Слова доктора Флинна возвращаются ко мне: «Просто продолжайте делать то, что вы делаете. Мир Кристиана перевернулся с ног на голову. Это приятно видеть». Вот оно что. Я просто делаю то, что я всегда делала. Разве это не то, что Кристиан находит привлекательным в первую очередь?

О-о, этот человек настолько запутанный.

— Доктор Флинн сказал, что я не должна судить тебя слишком строго. Я думаю, что так и делаю, но не уверена. Возможно, это мой способ принести тебя сюда и сейчас — подальше от твоего прошлого. — Прошептала я. — Я не знаю. Я только не могу определить, насколько сильно ты принимаешь это к сердцу.

Он помолчал.

— Чертов Флинн, — бормочет он про себя.

— Он сказал, что я должна продолжать вести себя так, как я всегда вела себя с тобой.

— Неужели? — сухо спрашивает Кристиан. — Ладно. Ничего.

— Кристиан, я знаю, что ты любил свою маму, и ты не мог спасти ее. Это было не в твоих силах. Но я — не она.

Он застывает снова.

— Не надо, — шепчет он.

— Нет, послушай. Пожалуйста. — Я поднимаю голову, чтобы посмотреть в серые глаза, парализованные страхом. Он, затаил дыхание. Ах, Кристиан… Мое сердце сжимается. — Я — не она. Я гораздо сильнее, чем она. У меня есть ты, и ты намного сильнее теперь, и я знаю, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя, — шепчу я.

Его лоб покрылся морщинками, как будто мои слова были не теми, которые он ожидал.

— Ты все еще меня любишь? — спрашивает он.

— Конечно. Кристиан, я буду любить тебя всегда. Неважно, что ты делаешь для меня.

Это то, чего он хочет?

Он вздыхает и закрывает глаза рукой, но в то же время прижимает меня ближе.

— Не прячься от меня. — Я ухватилась за его руку, протянув свою, и тяну ее подальше от его лица. — Ты провел всю свою жизнь прячась. Пожалуйста, не надо, не от меня.

Он смотрит на меня с недоверием и хмурится.

— Прячусь?

— Да.

Вдруг он сдвигается, опрокидывает меня на бок, так, что я лежу рядом с ним на кровати. Он убирает прядь волос с моего лица и прячет ее за ухо.

— Ты спросила меня сегодня ранее, если бы я ненавидел тебя. Я не понимаю, почему, а теперь… — Он останавливается, смотрит на меня, как будто я полная загадка.

— Ты все еще думаешь, что я тебя ненавижу? — Теперь мой голос потрясенный.

— Нет. — Он качает головой. — Не сейчас. — Он смотрит с облегчением. — Но мне нужно знать… почему ты сказала стоп-слово, Ана?

Я побледнела. Что я могу ему сказать? То, что он напугал меня. Что я не знала, остановится ли он. Что я просила его — и он не остановился. Что я не хочу, чтобы всплыли те чувства… когда — когда в тот раз здесь… я вздрагиваю, вспоминая его, бьющим меня ремнем.

Я сглатываю.

— Потому что… потому что ты был так зол, отдаленный и… холодный. Я не знала, как далеко ты зайдешь.

Выражение его лица непроницаемо.

— Ты собирался дать мне кончить? — Мой голос перешел на шепот и я чувствую, что мои щеки краснеют, но я не отвожу взгляд.