На развалинах мира
Шрифт:
Я положил ладонь на грудь девушки. Она сделала глубокий вздох и открыла глаза. У меня задрожали руки. Ната, не мигая, смотрела на огонь и скачущего, дикими прыжками, Сову.
– Прочь, могильное безмолвье! Возвращайся к нам скорее! Кровь свою мы все смешаем – этим кровь твою согреем!
При этих словах, Сова выхватил из набедренной повязки, какой-то удивительный нож, очень криво изогнутый, и полоснул им себя по руке, сделав разрез. Капли крови, появившиеся на руке, стали стекать в небольшую чашу. Не колеблясь ни мгновения, Элина и Ульдэ, смотревшие во все глаза на индейца, протянули ему свои
– Кровь сердец – и пламя ярче, пусть вздымает свои всплески! Жар пусть к небу устремится – просьба с кровью будет веской! Пусть услышат и увидят духи Неба всех, кто просит! А теперь, огонь проверит и того, кто деву носит!
Он выплеснул содержимое чаши в огонь – всем показалось, что пламя и на самом деле вспыхнуло намного ярче. Сова выхватил из костра, дымящуюся головню и поднёс ее ко мне. Всё стихло…
– Верни ей силы! Твоя боль смешается с её болью! Но ты – воин! Ты сильнее – ты справишься со своей болью, и ты заберёшь боль у нее!
Я молча протянул руку перед собой. Ната, широко раскрыв глаза, смотрела на свирепое лицо Совы. Он прислонил головню к моей руке. Шаман глядел на меня, не мигая, а я, стиснув зубы и ни единым стоном не выдавая невыносимую боль, старался отвечать ему столь же твердым взглядом. В зрачках индейца мелькнуло одобрение. На несколько секунд воцарилась полнейшая тишина – ее нарушало лишь потрескивание дров в костре. Вдруг раздался отчаянный вскрик:
– Нет! Не надо!
Я вздрогнул – кричала Ната. Голос её, по-прежнему звонкий, как хлыстом ударил меня по обнажённым нервам. Сова мгновенно убрал огонь от моей руки и швырнул палку обратно, в костёр.
– Ты вырвал её из дыхания ночи! Ты достоин быть мужем этой женщины!
Он скрестил руки и встал перед Натой на колени. Я сглотнул, в пересохшем горле спёрло дыхание – она заговорила! После двух недель молчания, после того, чего мы с ужасом ожидали – заговорила! Ната с трудом подняла свою руку и положила на мою, закрывая ладонью след от ожога.
– Муж мой! Что это?
– Это мы все – возле тебя!
– Нет…- она с трудом разжимала губы Зачем ты и Сова… Зачем вы жгли руку? Это ведь так больно!
– Это обряд – он его проводил ради тебя. Чтобы у тебя появились силы! Чтобы ты очнулась и захотела жить!
– Я очень хочу жить…- она слабо улыбнулась мне И очень хочу быть с тобой… Мой любимый…
– Ната! Наточка! – Элина рванулась к ней, падая на колени перед девушкой. Сова поднял руку, призывая всех к молчанию:
– Это сделали все вы… Древняя вера, силы которой были в забвении. Я никогда не пел такого, мой брат Дар! И я не знал, смогу ли… Не индеец – весь род, дал ей силы, своей верой в то, что сможет отдать частичку себя!
– Ты действительно шаман, Сова! Ты великий шаман!
Я протянул к нему руку, и он крепко пожал мне ладонь. Индеец перевёл взгляд
– Мы сделали всё. Но силы её иссякли.
Ната вновь закрыла глаза и опустила голову мне на колени. Сова продолжил:
– Теперь её может спасти только её воля… Или чудо. Я – не великий шаман. Я только смог пробудить в ней желание жить. Она услышала нас. Но услышало ли ее небо?
Жуткий, громоподобный рык, стал ему ответом. Все без исключения схватились за оружие, но никто не успел им воспользоваться. В темный проем раскрытых ворот чёрной молнией ворвалась громадная тень и всеми четырьмя лапами затормозила возле меня и Наты.
– Угар.. прошептала Элина Это же Угар… Угар!
Я не мог произнести не слова. Это, в самом деле, был наш пёс! Все затихли, завороженные неожиданным появлением огромной собаки, которую все уже давно считали погибшей.
Угар стал ещё крупнее и мощнее. Даже при неверном свете костра было видно, что это именно он: со свалявшейся шерстью, в грязных засохших пятнах своей, или чужой крови, с характерной подпалиной на правом боку, от которой он получил свое имя. Высунув свой широкий язык и тяжело дыша от бега, он смотрел на нас преданными глазами.
– Угар.. пронеслось по кругу.
Я медленно протянул к нему руку. Пёс подался вперёд и подсунул под неё влажный нос. Я коснулся его, ощутив жаркое дыхание запыхавшегося пса.
– Ты вернулся… Ты жив…
Собака, вздрагивая от возбуждения, с силой бросилась вперед, и я прижал к себе его лобастую башку. Элина, всхлипывая, схватилась за его косматую шерсть и наклонилась к морде собаки.
– Угарушка! Пёсик наш! Вернулся! Этого не может быть!
– Небо услышало твои мольбы! – Сова воздел руки ночному небу Тот, кто спас нас от лап громадного медведя, вернулся! Это знамение! Это – знак неба!
Я не верил своим глазам – Угар, бросившийся в пропасть и увлекший за собой чудовище, которое, чуть было, не прикончило всех нас, стоял передо мной и всем своим видом выражал бесконечную радость. Он поскуливал, кидался от одного к другому, успевал каждого лизнуть своим шершавым языком, возвращался ко мне, затихая на несколько секунд, и опять вскакивал и носился по кругу. Внезапно пёс остановился и устремил взгляд своих блестящих чёрных глаз на недвижимо лежащую возле меня Нату. Он одним прыжком оказался возле её лица и прикоснулся к нему носом. Ната, с большим трудом, разомкнула ресницы – то, что заставил сделать нас Сова и что, на удивление всех, дало такой неожиданный эффект, истощило её силы… Она, не узнавая, смотрела на мохнатую морду притихшего пса. Угар лизнул её прямо в лицо.
– Я умерла? – с уст девушки еле слышно раздались невнятные слова Ты ждал меня здесь? Как странно…
Пёс снова лизнул её. Ната шевельнула пальцами руки.
– Значит, это так… бывает. Дар? Ты тоже? Муж мой… Любимый… Ты умер? Но почему?
– Нет! – слезы потекли у меня из глаз Нет! Он живой! Ты не умерла! Он вернулся! Он вернулся к нам! К тебе! Ты живая, солнышко моё! Ты живая! Ты должна жить! Ты будешь жить! Ната!!!
Она вновь прикрыла глаза и уткнулась мне в грудь. Угар, низко склонив морду над лицом девушки, напряжённо слушал её слабое дыхание. Затем, втянул воздух и отпрянул, переведя взгляд на меня.