На развалинах мира
Шрифт:
– Дар…
Она на несколько секунд пришла в себя. Я кинулся к ней.
– Малыш! Как ты, родная?
– Грудь давит… Трудно дышать, но я буду стараться… И рука ноет, сильно! – она не видела еще, что ее рука замотана в лубок, который ей наложили еще в лагере бандитов Я очень плохо выгляжу, да?
– Все будет хорошо, любимая моя…
Ната опять закрыла глаза, успев прошептать напоследок:
– Они не сумели меня взять, Дар… Все вместе, и не сумели!
– Молчи, котенок, молчи! Я все знаю! – я сглотнул набежавшие слезы…
Рассвет встретил нас уже в пути – я не хотел ни на минуту оставаться больше здесь, в этом бывшем логове врага, в котором обитали теперь предатели, предусмотрительно спрятавшиеся сейчас от всеобщего гнева.
Война закончилась. Она продолжалась более трех месяцев – с того дня, как банда спустилась с гор и проникла в нашу долину и прерии. Мы поверили в свои силы, научились убивать. Но на сердце не было радости – цена, за эту победу, могла оказаться для меня слишком высокой…
Пожар мы увидели издалека. Клубы густого черного дыма поднимались вверх. Мы переглянулись… На многих лицах появилось знакомое выражение – странствия и постоянный голод вновь вспомнились людям. Там горел наш лагерь. Там горели наши припасы, наши шкуры, всё, что нам удалось сберечь и приобрести. И это означало новые испытания – для всех нас. Оставив Нату на попечение Элины и Чера, мальчика на Тучу, и приказав Стопарю с Бугаем караулить возможное появление врага, а Черепу стеречь пленного, мы с Беном, Ульдэ, Салли и Доком бегом понеслись к пожарищу. Увы, наши глаза нам не солгали – форт у Синей реки перестал существовать…
Со слезами радости на глазах, нас встретила Лада. После своего освобождения она решила поселиться в дальнем стойбище, где у нее была подруга. Но жить там, в разоренном и наполовину уничтоженном селении, было трудно, и тогда она вспомнила о нашем предложении поселиться в форте. По дороге к Синей они посетили руины, оставшиеся от ее дома… Девушки задержались там на несколько часов и разминулись с Чером – он как раз вел людей в поселок у озера. Немало удивленные тишиной и отсутствием обитателей форта, они решили остаться в нем и ждать прихода хозяев. Лишь чудо спасло Ладу от неминуемой расправы: через день на форт налетели бандиты. Она успела заметить, как из Черного леса к стенам, построенных нами, домов, стремительно бегут вооруженные люди в синем – забыть их Лада не смогла бы уже никогда! Банда бесчинствовала и крушила все, что могла сломать или сжечь. Она не успела предупредить вторую девушку – сама Лада была на вершине скалы, на которую уголовники полезть не отважились. Она кидала в них камни, которых в избытке было на вершине, и этого хватило, чтобы отпугнуть даже самых настойчивых, стремящихся добраться до нее по узкой и опасной тропе. Зато с ее подругой изверги повторили все то, что выпало на долю ее сестры… После этого они бросили ее изувеченный труп в колодец, над которым мы столько трудились. Затем, бандиты подожгли все, что могло гореть – Лада вынуждена была дышать едким дымом и смрадом полыхающих шкур и бревен.
Бзык – она узнала предводителя уголовников – привел в негодность и горн, над которым так старательно трудились Стопарь и Бен – все было разбито и разграблено. Они бесчинствовали здесь почти два дня – все то время, которое мы провели в горах, сражаясь с Сычем и его людьми. Не было сомнения, что Бзык выследил нас, и только потому отважился расквитаться с нами таким образом – не имея смелости напасть на нас самих. Но удар был нанесен точно – нам просто некуда было возвращаться!
Ко мне подошел Док.
– Они направились в горы – ты пошлешь погоню?
– Нет… Все измотаны и без этого. Люди уже несколько суток на ногах, без отдыха – о каком сражении сейчас можно думать? Даже если их всего
Их было даже меньше – Лада насчитала сверху семерых.
– Ты вернешься в поселок? – я и сам не заметил, когда стал обращаться к Доку на "ты". Но тот не обиделся – после всего произошедшего, учтивые обращения меж людьми почти везде стерлись…
– Нет. Мое место сейчас здесь. Ната – твоя жена в большой опасности, и я приложу все свое умение для того, чтобы хоть как-то помочь ей!
– Ульдэ! – я устало окликнул смуглянку, бесстрастно разглядывающую разорение нашего общего гнезда Взберись на скалу и посмотри оттуда – не шатаются ли эти твари, где-либо, поблизости?
Она отрицательно махнула рукой – Бзык не мог быть настолько глуп, чтобы ждать возмездия в непосредственной близости от наших разъяренных людей… Но приказ мой девушка исполнила, и принялась карабкаться наверх, взбираясь на самую вершину.
Форт еще догорал… Из моего дома, построенного самым первым, валили клубы едкого дыма, выедая глаза и не давая возможности подойти ближе. Еще полыхала хижина Салли и Бена. Другие дома почти догорели – на их месте оставались лишь черные головешки и почерневшие фундаменты, снести которые, уголовники были уже не в состоянии. Колодец, до середины, был завален чем попало из наших вещей, и, самое страшное, оттуда торчала скрюченная рука убитой ими девушки – мы лишились даже возможности набрать чистой питьевой воды. Подвал с провизией был разорен полностью. Всё, что мы бережно и с трудом переносили из моего первого убежища: драгоценные крупы, сохранившиеся консервы, остатки стеклянных банок и, что было самым важным для меня сейчас, чемоданчик с лекарствами – было разбито, порвано, рассыпано по земле и раздавлено со злобой и бешеной ненавистью беспредельщиками Бзыка.
У меня перехватило дыхание – Ната! Бедная, страдающая девочка, нуждается в отдыхе и лечении, а тут… Погибло почти всё. Оставив попытку потушить огонь, мы понуро вернулись к остальным, в тревоге ждущим объяснений случившемуся. На немой, полный тревоги вопрос Элины, я только подавленно опустил голову. Бен раздраженно ответил Салли:
– Всё гореть… Всё, всё! Мы нет еда, нет дом. Всё погибель! Мы тоже погибель!
– Перестань, Бен я оборвал его причитания Мы еще живы…
Он обреченно вздохнул. Салли склонилась над ним и что-то быстро заговорила, на французском. Я встал на колени возле Наты.
– Как ты, девочка моя?
Она попыталась улыбнуться в ответ, преодолевая мучительную боль:
– Мне лучше… Ты со мной, и теперь всё будет хорошо…
– Всё будет хорошо, – в унисон подтвердил я.
Туча вдруг схватилась за грудь – Стопарь, угрюмо слушавший наши пояснения, подскочил к жене. Никогда раньше она не жаловалась на сердце, даже тогда, когда оставалась одна с маленьким мальчиком, а мы воевали где-то далеко с бандой Сыча. Но любая человеческая выносливость имеет свой предел – он наступил и у пожилой, ослабевшей от всех обрушившихся на нас невзгод, женщины. Док вытащил из своей сумки пузырек с едко пахнувшей жидкостью и помазал ею виски старухи.
– Через пару минут придет в себя, – он устало кивнул озабоченно глядевшему на него Стопарю Поменьше бы таких новостей…
Бугай, несмотря на грузность и вес матери, поднял ее на руки и вопрошающе взглянул в мою сторону. Я кивнул:
– Пора. Слезами горю не поможешь. Нужно идти в форт…
Мы опять подняли носилки и пошли вперёд. Как бы там ни было, ночевать я хотел на месте, в лагере.
… Разместившись под скалой мы занялись неотложными делами – надо было навести, хоть какой-то порядок. Я велел женщинам собрать с земли рассыпанную крупу – всю, до горсточки, и приготовить похлёбку для Наты, да и для всех нас, тоже. Бен с Бугаем из одеял и шкур, принесённых с собой из логова клана, мастерил шалаш. Маленький мальчик, с не понимающим взглядом, бегал по пепелищу. Я с болью на сердце разбирал тлеющие головни, пытаясь обнаружить хоть что-то, что могло уцелеть из лекарств. Но все попытки были тщетны…