На сеновал с Зевсом
Шрифт:
«Сто пудов, она спятила! — воскликнул мой внутренний голос. — Офелия, о нимфа! Сейчас нарвет бурьяна, совьет из него веночек и потопает к речке-вонючке топиться!»
— Эй, Трошкина! — встревоженно позвала я.
Алка обернулась и подскочила как ужаленная, а потом вдруг гаркнула:
— Лежать!
— Теперь уже лежать?! — изумилась я. — Трошкина, кончай командовать, я сама знаю, что мне делать!
«По-моему, это она скомандовала не тебе, — с какой-то странной интонацией подсказал внутренний голос. — Ты присмотрись-ка к кустикам!»
Я послушно пригляделась — сорняки рядом с Алкой волновались, как сливки в миксере. С учетом
— Ах, вот оно что! — Я все поняла и развеселилась. — Трошкина не одна, как дурочка, ромашки топчет, она пришла с кавалером на травке поваляться!
В этот момент бурьян задрожал особенно сильно. Трошкина снова отчаянно вскричала:
— Лежать! — и сама повалилась в цветочки, как подрубленное под корень деревце.
— Однако темпераментный у нее парень! — заметила я, по бурьянным конвульсиям оценив накал происходящей в зарослях борьбы.
Мешать подружке в такой момент я, конечно, не стала. Крикнула только:
— Удачи, Алка! Я к тебе позже зайду! — и затопала дальше, с легкой тоской размышляя о том, что вот не боятся же некоторые женщины резких перемен на интимном фронте, а моя личная жизнь почему-то закисла в одной стадии, как тот монголо-татарский кумыс…
Если бы эти мысли подслушал капитан Кулебякин, без стрельбы на поражение не обошлось бы. С Дениса сталось бы приковать меня к себе наручниками, доставить в ЗАГС и осуществить добровольно-принудительный акт бракосочетания, что в моем представлении как раз и было бы равнозначно контрольному выстрелу в голову. Я девушка свободолюбивая и пожизненного заключения в браке, боюсь, не переживу. Разве что муж будет достаточно умен и великодушен, чтобы понять: удержать меня силой невозможно.
«Тем не менее грубой мужской силой тебя можно пленить», — заметил внутренний голос, явно намекая на вчерашнее знакомство с мачо.
— Ну, нет, извини! Мужская сила — это хорошо, но для того, чтобы меня пленить, нужны еще ум и чувство юмора, — заспорила я. — Это как минимум!
«А как максимум?»
Это была интересная тема, достойная отдельного исследования. Полный список достоинств, которыми в идеале должен обладать мой Единственный и Неповторимый, я вчерне набросала еще на третьем курсе института — получился свиток в шесть локтей. Оценив его длину, мой верный, но ехидный рыцарь Максим Смеловский, которого я безжалостно ознакомила с результатами тех своих раздумий, сказал, что мой идеальный мужчина — это собирательный образ, воплощение которого возможно только по принципу «сто в одном». И недели две, не меньше, называл меня не иначе как «Мисс Франкенштейн», прозрачно намекая на чудовищность моих матримониальных фантазий. Это было обидно, однако годы подтвердили, что Макс оказался прав: с Единственным у меня до сих пор никак не складывается. Я всерьез опасаюсь, что у нас с Зямой общая генетическая склонность к полигамии, и это вкупе с существующим в нашей стране семейным кодексом определенно обрекает нас на безбрачие.
— О, Инночка! — обрадовался моему появлению старенький вахтер Семен Петрович.
И тут же задал неизменный вопрос, заменяющий полноценное приветствие:
— Когда на свадьбу позовешь?
— Боюсь, в следующей жизни! — вздохнула я, проворно пересчитывая ногами ступеньки.
В конторе окопался Андрюха Сушкин. Компьютер добросовестно и неспешно пересчитывал
— Да-а, детка, да-а!
Он растревоженно завозился, сделал попытку перевернуться на бочок и в результате шумно загремел на пол вместе с креслом. Проснувшись, он зачем-то заглянул под стол и с сожалением изрек:
— О, как я низко пал!
— Ниже некуда — на пол! — согласилась я, одной рукой запуская Маруськин компьютер, а другой включая кофеварку.
Дома нормально позавтракать не удалось, а утренняя прогулка разбудила мой аппетит.
— Андрюха, кофе будешь?
— Инка, это ты? Надеюсь, кофе в постель? — В голосе сексуально озабоченного коллеги послышалась светлая людоедская радость.
Андреас у нас красавчик — у него скуластое лицо, бесстыжие кошачьи глаза и хищная улыбка, от которой трепетные девы холодеют, а искушенные дамы, наоборот, распаляются. Однако на меня Андрюхино обаяние не действует. Во-первых, у меня стойкий иммунитет на дизайнеров всех мастей. Во-вторых, в моем заветном списке деталей, пригодных для сборки идеала по типу «сто в одном», на данный момент нет свободных позиций. Поэтому на дерзкий запрос о возможности комплектации кофе и постели я ответила:
— Много вас желающих, на всех кофе не хватит!
И благоразумно оставила за рамками беседы подвопрос о том, хватит ли на всех желающих места в моей постели. Экран Маруськиного монитора осветился, и я сосредоточилась на вопросе более серьезном и важном, нежели чья-то там сексуальная жизнь. Не исключено, что на вопросе жизни и смерти!
Я пошарила взглядом по «рабочему столу», покликала мышкой и кивнула своим мыслям: ну, так и есть! Эта зараза, Маруся-Марета, отправляла поздравление с Праздником птиц отнюдь не с факсового аппарата, она разослала его по всем телефонам собственной базы данных — на сто шесть номеров, включая свой же домашний! — с помощью специальной компьютерной программы. Начала Маруська это отнюдь не богоугодное дело тридцать первого марта вечером, но не закончила, остановилась на пятьдесят втором номере. То ли устала, то ли одумалась, выключила компьютер и ушла. И еще пятьдесят четыре дубля дебильного текста ушли в народ только на следующий день.
Я уточнила время отправки второй полусотни факсов: так-так, это было уже после того, как я уехала к Лушкиной… А в офисе остались Зойка и Андрюха.
— Эндрю! — позвала я. — Ты когда в последний раз видел нашу Марусю?
— Минут пять назад, — даже не задумавшись, отозвался коллега.
— Она тут была?! — Я сначала удивилась, затем обрадовалась (слава богу, с девчонкой ничего не случилось!), а потом рассердилась (шляется где-то, безответственная идиотка, а добрые люди из-за нее волнуются!).
— Нет, не была, я видел ее во сне, — сказал Эндрю и мечтательно прикрыл глаза. — И хороший, скажу я тебе, это был сон!
— Тьфу ты! — расстроилась я. — Я спрашиваю, когда ты в последний раз видел Марусю наяву? Точнее, я хочу знать, была ли она тут, в офисе, первого апреля?
— Это я тебе совершенно точно могу сказать: не была! — помотал лохматой головой ненадежный свидетель. — Я специально для нее шикарный первоапрельский розыгрыш придумал, и он так и остался нереализованным. До сих пор досадно!