На сеновал с Зевсом
Шрифт:
«Всё ясно, «Скорая помощь» увезла кого-то с инфарктом!» — сделал логичный вывод мой внутренний голос.
— Но у кого инфаркт-то? — требовательно спросила я шумливую бабушку, вклинившись в микроскопическую паузу между громыханием и лязгом танковых траков.
— Ой, горе! — громче прежнего взвыла старушка, со следующего слова окончательно перейдя на язык танков и бронетранспортеров.
— Надо у соседей спросить! — посоветовал Алехандро.
Он поднялся по лестнице следом за мной и теперь стоял на площадке между этажами, рассматривая бронетанковую
— «Скорая» приезжала, правда? — неприятно удивился интеллигентного вида мужчина, с большим трудом извлеченный нами из недр соседней квартиры. — А к кому? Знаете, я ничего необычного не слышал!
— И это неудивительно, — пробормотал Алехандро, глазами показав мне на бронебабушку, по-прежнему производящую шумы, которые, по всей видимости, были здесь как раз обычными.
Затем он взял меня за локоток и повел вниз по лестнице, а я была так расстроена, что безропотно подчинилась. Уважая мою печаль, мачо помалкивал, зато деловито заговорил мой внутренний голос:
«Можно позвонить на станцию «Скорой помощи», назвать Маруськин адрес и спросить, куда именно увезли пациента с инфарктом!»
Совет показался мне дельным. Поэтому во дворе я первым делом набрала «03» и, косясь на табличку с адресом на углу дома, озвучила вопрос диспетчеру «Скорой».
— Девушка, вы с ума сошли? Мы тут справок не даем! — незамедлительно нахамила мне сиплоголосая особа.
— А диагнозы, значит, ставите! — обиженно буркнула я, выключая мобильник.
— И какой же у тебя диагноз? — заинтересовался Алехандро.
Я посмотрела на его исподлобья.
— Понятно, — вздохнул он и осторожно вынул из моего стиснутого кулака телефон. — Дай-ка сюда… В «Скорую» звонила? Смотри, как надо.
Мачо прилепил трубку к уху, забронзовел лицом и непререкаемым командирским тоном пророкотал:
— День добрый, майор Романов, Западное УВД. С Краснозвездной, двенадцать, гражданина с инфарктом куда госпитализировали?
— Одну секундочку, сейчас… В зиповскую больницу, — услужливо ответил сиплый голос.
— Вот так, — Алехандро вернул мне мобильник и зашагал к машине.
Я остолбенело смотрела ему вслед. Он, видимо, почувствовал мой взгляд и обернулся:
— Так мы едем в больницу или нет?
— Едем! — Я ожила и заторопилась следом.
Уже в машине по дороге в больницу я спросила:
— А ты правда майор Романов из Западного УВД?
— Конечно, нет! — ответил Алехандро, посмотрев на меня с откровенной иронией. — Где ты видела милицейских майоров, раскатывающих на джипах?
— Уфф! — Я не сдержала вздох облегчения.
В принципе я совсем неплохо отношусь к офицерам милиции, но у меня уже имеется один бойфренд в капитанском звании. Куда еще майора?
«А почему нет? Завела бы себе собственную армию! — поддел меня внутренний голос. — Вон у папы римского есть же своя гвардия? Есть! И у Президента нашего есть свой полк».
— А у тебя есть кто-нибудь? — Алехандро ворвался в мои мысли с неожиданным вопросом.
— И
И осознала, что опорочила свою репутацию, только когда мачо закашлялся, поперхнувшись то ли смехом, то ли возгласом. Это помешало ему продолжить разговор, впрочем, я и не стала бы беседовать на интимные темы с малознакомым мужчиной, да еще таким нахальным! Поглядывая на меня искрящимися глазами, мачо весело похрюкивал, а я обиженно надулась, отвернулась к окошку и за переживаниями даже не заметила, как мы доехали до больницы. Я едва не забыла, зачем мы вообще туда отправились!
— Как зовут твоего инфарктника? — уже вылезая из машины, спросил Алехандро.
Я почесала в затылке. Поскольку я до сих пор не выяснила, кого именно из родственников бронетанковой бабушки умчала неотложка, имени и пола пациента я не знала. Но фамилия Маруськиного семейства была мне известна:
— Жане!
— Как? — удивился «Майор Романов».
— Жане! — повторила я, сделав отчетливое ударение на втором слоге. — Красивая фамилия, правда? Она адыгейская, но очень похожа на французскую.
Тут мне припомнилось, что Маруська наша именно так и представляется интересным ей мужчинам: Жане, Мари Жане. Имя, что и говорить, интригует. К тому же внешне Маруся типичная француженка — худенькая сероглазая брюнетка, ее горский темперамент легко сходит за галльский, и одевается наша красавица с парижским шиком.
«Даже не знаю, приятно ли будет увидеть ее в застиранной больничной пижаме пятидесятого размера», — с сомнением молвил мой внутренний голос.
По пути в приемный покой я подумала и решила, что это зрелище могло бы меня порадовать. Не только потому, что каждой нормальной симпатичной женщине заведомо приятно увидеть другую симпатичную женщину в смехотворном образе огородного пугала Страшилы — просто мне очень хотелось, чтобы пропавшая дурочка Маруська наконец нашлась.
Насколько плохо мы знаем самих себя и как мало понимаем планы мироздания! Когда через несколько минут выяснилось, что Маруся действительно нашлась, это нисколько, ничуточки, ну ни капельки меня не обрадовало.
Маруськина сестра Дахамиль, одной рукой придерживая сползающий с узких плечиков белый халат, нервно курила на лестничной площадке у входа в отделение интенсивной терапии. Дым, который девчонка выдыхала в форточку, сквозняком задувало обратно, и сизое облако над головой курильщицы добавляло объема ее взлохмаченным кудрям.
— Даша! — позвала я.
Она повернула голову на голос, но посмотрела сквозь меня, словно я тоже была прозрачной, как дымное облако.
— Дашенька, у кого инфаркт? — спросила я, подойдя поближе.
— Инфаркт у мамы, — безжизненным голосом ответила девчонка, затушив сигарету прямо о подоконник. — А у папы инсульт.
— Ничего себе! — брякнул Алехандро. — Чего так сразу-то?
А я уже догадалась, что маминым инфарктом и папиным инсультом беды семейства Жане отнюдь не исчерпываются: