На сеновал с Зевсом
Шрифт:
— С Броничем? — Я моментально вспомнила, что бросила шефа одного в дикой местности и забыла потом поинтересоваться его судьбой.
— Нет, с Броничем все нормально, он вчера ночью в Питер улетел по какому-то срочному делу…
«Прямо с того пустыря улетел, что ли? — тихо удивился мой внутренний голос. — А ты еще не принимала всерьез рабочую версию с Карлсоном!»
— Нет, это с Марусей несчастье стряслось! — продолжала рыдать Катерина. — Погибла наша Маруська, под машину попала! Господи, что же делать-то теперь?
—
— Вот именно! — особенно шумно всхлипнула Катя. — Надо похоронами заниматься, а некому — родители Марусины оба в больнице, сестра еще мелкая, от нее толку мало, а бабка старая, по-русски не говорит, ни одного слова человеческого от нее не добьешься! Получается, хоронить коллегу придется нам, но Бронича нет, мобильный у него выключен, деньги заперты в сейфе… Инка-а-а, я не знаю, что делать!
— Во-первых, успокоиться, — сгребая в кучку разбегающиеся мысли, посоветовала я и Катьке, и себе. — Положим, деньги на похороны мы найдем — скинемся, а шеф потом вернет нам из кассы. Теперь насчет документов… Это ж надо в милицию идти, справку какую-то получать, а чужому человеку, наверное, ее не дадут… Ты не знаешь, может, у Маруси еще какая-то родня была, кроме мамы, папы, сестры и бронетанковой бабушки?
— Какой-какой бабушки? — невольно заинтересовалась Катерина.
— Неважно. Так есть еще кто-нибудь или нет?
— Слушай, ну, я не знаю… Жених у нее был! — заметно оживилась она. — Правда, Маруська его недавно отшила, но сам-то парень этого не хотел. Как думаешь, жених — это родственник или нет? Может он Марусю похоронить?
Я представила на секундочку (внутренний голос шепотком заблажил: «Чур меня! Чур меня!»), что умерла не Маруся, а я. Стал бы мой жених Денис Кулебякин меня хоронить? Внутренний голос прекратил нашептывать и громко, со всей ответственностью заявил, что в таком печальном случае Денис самым добросовестным образом похоронил бы не только меня, но и всех тех, кто мог иметь какое-то отношение к моей гибели. То есть запросто укомплектовал бы братскую могилу мест на пятьдесят!
— Жених в этой ситуации самое то, что надо! — отогнав видение бледного заплаканного Кулебякина с саперной лопаткой и пулеметом в траурном убранстве, уверенно сказала я. — Давай контакты жениха, будем привлекать его к процессу!
Контакты жениха и само его имя мы устанавливали часа полтора. Катерина позвонила Зойке, Зойка Андрюхе, Андрюха своему приятелю Пете — охраннику с платной автостоянки, и соединенными усилиями мы выяснили, что Марусин жених — высокий плотный брюнет «около тридцати». Зовут его то ли Марат, то ли Мурат. Он курит «Винстон» и ездит на подержанном черном «бумере». Короче, не самый модный кобель. Стало понятно, почему Маруська не торопилась с замужеством —
Славный охранник Петя нашел номер машины Марата-Мурата на корешке одной из своих квитанций. После этого разыскать Маруськиного жениха было делом отработанной милицейской техники: Денис Кулебякин по моей нижайшей просьбе пробил номер по базе и выдал мне паспортные данные автовладельца.
— Муратов Мурат Русланович, семьдесят шестого года рождения, по паспорту русский, зарегистрирован по адресу: Заречная, десять, квартира пять! — продиктовала я Катерине информацию, полученную от Дениса.
— Ой, Заречная же черт знает где! — заволновалась Катя. — Это за мясокомбинатом, плохой район, я туда одна не поеду! Еще пристанут какие-нибудь маньяки… Давай вместе, а?
— Тогда к нам вдвое больше маньяков пристанет! — рассудила я. — Давай вместе, но не со мной, а с Андрюхой.
— Ты что?! К Андрюхе еще бабы липнуть будут! И педики!
И тут я вспомнила, что у нас — вернее у Трошкиной — есть действенное оружие против сексуально озабоченных приставал всех мастей: французско-бангладешский бульдог Фунтик, ревностный полнозубый борец за мораль и нравственность!
— Не боись, Катерина, маньяков мы разгоним как мух! — пообещала я. — Зови Андрюху, пусть берет машину и заезжайте за мной. Поедем к Мурату Руслановичу.
Это прозвучало как-то зловеще, и внутренний голос не удержался, продолжил фразу незабываемой цитатой:
«Покалякаем о делах наших скорбных!»
— Ой, кто это у нас тут такой хорошенький, с лапками, с хвостиком! — заворковала Катерина при виде Фунтика.
«Дежавю!» — недовольно молвил мой внутренний голос, вспомнив, как Алка сюсюкала над сенбернарчиком Гапой.
Хотя Катька выразилась абсолютно точно: упакованный в очередную холстинку, Фунтик был зримо представлен главным образом именно лапками и хвостиком, но даже по ним нельзя было с уверенностью определить, кто спрятан внутри матерчатого свертка. Черно-белые конечности могли принадлежать кому угодно — хоть собачке, хоть кошечке, хоть табуреточке.
— Это Фунтик, — коротко ответила Трошкина.
— В высшей степени подходящая кличка, — заметил Эндрю, с недоверием посмотрев на шевелящийся тряпичный куль. — А оно… Это, которое внутри, на чехлы мне гадить не будет?
— Это, между прочим, французский бульдог! — отчеканила Трошкина, оскорбившись за своего питомца. — Культурная собака из самого сердца Европы!
— Я, конечно, извиняюсь, если что-то не так сказал, но ведь с первого взгляда не поймешь, из какого оно места Европы! — заметил вредный Андрюха. — А чехлы у меня хорошие, новые, я их только на прошлой неделе купил.
— Я посажу собачку себе на колени, — обиженно сказала Алка, тоже начиная вредничать. — Они у меня не очень новые, я ими уже тридцать лет пользуюсь.