На широкий простор
Шрифт:
— Хотел бы с вами потолковать немного, — сказал он деду. — Вы куда собрались?
— А тут… к одному знакомому.
— Мне вот интересно знать, — промолвил незнакомец, — если бы легионеры не задели вас лично, вы пошли бы против них?
Для деда Талаша этот вопрос был неожиданным. Не зная, куда гнет незнакомец, он ответил уклончиво:
— Не трогали бы меня — и я бы их не трогал.
Немного подумав, задумчиво добавил:
— А может… кто его знает… не знаю, как бы оно было…
Незнакомец помолчал.
— Ну, а знаете ли вы, что несет с собой белопольская война? И кто с нами воюет?
— Так, наверное, хотят свою, панскую Польшу
— А если паны построят, как вы говорите, свою Польшу, то вам, крестьянской бедноте, и нам, рабочим, что они дадут?
Дед Талаш глянул незнакомцу в глаза:
— А скажите, кто вы будете?
Непроницаемое лицо его осветилось вдруг приветливой улыбкой.
— Я рабочий из Гомеля. Есть у меня и фамилия, как и у всякого человека, но она мне тут не нужна. А если вы хотите звать меня, то зовите Невидный.
Поразился дед Талаш:
— А я бы скорей назвал вас — Удивительный.
Невидный усмехнулся.
— Нет, удивительного тут ничего нет, — сказал он. — Дело в том, что я веду секретную, или, как говорится, подпольную, работу по заданию нашей партии большевиков. И если вы слышали, что там и сям против белополяков вспыхивают восстания, то тут есть немножко и моей работы.
Тогда дед Талаш сообщил приглушенным голосом:
— Эге! Вот ведь и я начал такую работу.
— Я сразу догадался, что вы — человек нужный и ценный, но вам надо смотреть на происходящие события шире и глубже.
Захватывающе интересные вещи рассказывал Невидный деду Талашу, и, слушая его, не мог не согласиться дед, что перед ним раскрывалась подлинная правда.
Дед Талаш не просто проводник разведчиков Букрея. Во-первых, он сам полноправный боец, у него есть теперь настоящая винтовка и сорок пять патронов; во-вторых, под его командой находится восемь крестьян из Высокой Рудни, народ отважный и ловкий. Собрать такую команду было не так-то просто, но дед Талаш не пожалел горячих, как огонь, слов, чтобы разогреть кровь крестьян и поднять их на борьбу против оккупантов.
— Неужто, товарищи, вы будете греть пузо на печи, ждать, когда к вам придет пан да стукнет дубиной по голове? Не пожалеет вас пан. Припомнит каждый дубок, срубленный в лесу, рогач для сохи, которую ладили вы, чтобы у вас было чем ковыряться в поле. Но и поле он заберет у вас. Заставит батрачить в своем имении. Последнюю нитку вытянет из вашей рубахи. Мы должны помочь нашей Красной Армии прогнать прочь панскую свору, чтоб не паны, а мы сами, которые беднота и рабочие, вместе с товарищами большевиками были тут хозяевами и строили свою жизнь по-своему.
Не последнюю роль в привлечении восьми сыграл рассказ деда о разоружении польского конвоя и особенно о карабине Мартына Рыля, отнятом у конвоиров. Мартына тут многие знали. Существенную помощь деду оказал Невидный — он умел мастерски разговаривать с людьми.
В сумерках двинулись в поход две группы вооруженных людей: тридцать красноармейцев во главе с Букреем и восемь крестьян под командой деда Талаша, а всех вместе сорок человек.
Кончался второй из тех трех дней, на исходе которых дед Талаш и Мартын Рыль должны были встретиться у Долгого Брода. Дед твердо держал это в памяти. Таким образом, впереди были еще длинная зимняя ночь и короткий зимний день. С избытком оставалось времени, чтоб не спеша прийти к сроку в условленное место.
На улице потеплело. Еще с вечера южная сторона неба затянулась дымной завесой легких облаков, а над далекими лесами нависла тонкая голубоватая мгла, предвестник
Букрей — человек с богатым военным опытом. Не раз приходилось ему совершать такие походы, не раз участвовал он в боях и на фронте империалистической войны и на фронтах войны гражданской. Был он и на Уральском фронте, и под Астраханью, и в широких степях Украины. Красноармейцы любили его и полагались на него. Букрей отдал приказ начальникам отделений принять меры по охране походной колонны. Были высланы дозоры — в голову колонны и по бокам, — и установлена связь между бойцами в дозорах и ядром колонны.
Дед Талаш присматривался к Букрею, прислушивался к его приказам и распоряжениям и все это наматывал себе на ус. Как проводник, на котором лежала ответственность за безопасность части в походе, он неустанно заботился, чтобы все обошлось хорошо и чтобы в дороге не произошло никаких неприятных неожиданностей. Он то отставал немного от колонны, то заходил вперед или сворачивал в сторону, куда не доносились шум и топот ног, останавливался и чутким ухом ловил голоса зимней ночи и подозрительные лесные шорохи. Ему приятно было ощущать на плече тяжелое «настоящее ружье» с острым штыком, с которым не страшно пойти один на один и против медведя. Все увиденное и пережитое в Высокой Рудне отступало теперь куда-то на задний план. Перед дедом вставали встреча с Рылем, освобождение Панаса и многое другое, что было трудно предусмотреть и подчинить своей воле и своим желаниям. Но дед Талаш чувствовал теперь за собой силу и уверенность; эту силу и смелость в значительной мере придавало ему «настоящее ружье». Когда дед отставал от колонны и оставался один, он снимал винтовку с плеча, брал ее «на руки», изготавливаясь к штыковому бою, как показывал ему Букрей. Потешно выглядел в эту минуту дед Талаш: он брал винтовку правой рукой за шейку ниже затвора, левой подхватывал ее в середине на расстоянии локтя, а сам приседал, сгибаясь в коленях, выставив немного вперед левую ногу. И лицо у него тогда становилось грозным, как у человека, готового нанести смертельный удар своему врагу. Но эти упражнения не мешали деду заботиться о том, чтобы благополучно провести колонну. До фольварка Веркутье оставалось версты три.
Дед Талаш тихо подозвал к себе двух человек из своей команды — Куприянчика и Нупрея — и приказал им быстро добраться до фольварка и разведать, нет ли там легионеров. Куприянчик и Нупрей немедленно шмыгнули в темноту леса, а колонна тем же темпом, сохраняя тишину и порядок, продолжала двигаться дальше. Путь ее движения все время лежал через лес. Но вот деревья начали редеть. Колонна должна была выйти на круглую поляну между лесами, где и был расположен фольварк Веркутье.
Дед Талаш подошел к Букрею.
— Сейчас подходим к фольварку, — тихо предупредил он начальника колонны. — Надо остановиться.
Букрей передал по цепи команду остановиться.
— На всякий случай надо послать разведать хутор, — сказал командир.
Букрей хотел выслать разведку.
— Я уже послал своих людей, — доложил Талаш.
— Правильно сделал, дед! — похвалил его Букрей. — В походе разведка и связь имеют особенно важное значение.
Минуты через две из мрака выплыли три фигуры. Это были Куприянчик и Нупрей и с ними кто-то третий.