На шпильках по джунглям
Шрифт:
Итак, ситуация прояснялась. Майкл зашел в гостевой домик с улицы, воспользовавшись ключом, который дала ему Беатрис. Видимо, любовники уже не один раз использовали преимущества расположения гостевого домика, чтобы Майкл мог приходить и уходить, не замеченный прислугой или привратником.
Майкл пришел, увидел мертвую Бет, страшно перепугался и решил смыться. Трус по натуре, он побоялся вызвать полицию, чтобы не оказаться замешанным в преступлении. Вместо того чтобы поднять тревогу, Майкл тихонько отступил
– А потом я вернулся домой, выпил все, что было тут спиртного, лучше мне не стало, и я отправился по барам, чтобы «добрать» до нормы.
«Добирать» Майклу пришлось долго. Подвергнутый нешуточному стрессу организм сопротивлялся изо всех сил. Но в конце концов спиртное, которое влил в себя Майкл, сделало свое дело. Парень вырубился. Но перед этим успел доползти до своего дома и изрядно тут начудить.
И все же подруги многого не понимали. В котором часу явился Майкл к своей любовнице?
– Отсюда до дома господина Якоба от силы минут сорок езды.
– А ночью, когда дороги свободны, и того меньше.
К Беатрис ее любовник отправился на машине. Он оставил ее за несколько кварталов от дома Беатрис, пешком дошел до гостевого домика, открыл дверь своим ключом… Ну а дальше уже все ясно.
– Значит, это было примерно около двух часов ночи.
– Да. И Бет была в это время уже мертва.
– Жуткое дело. Даже если она и пыталась позвать на помощь, ее криков никто из прислуги не услышал.
Такова была расплата Беатрис за ее измену мужу. Распутница скончалась, потому что ждала своего любовника в одиночестве. Окажись рядом с ней люди, ее могли бы спасти. Эта история могла бы послужить в назидание всем неверным женам, кабы не одно «но». Хорошей или плохой была Беатрис, но ее убили. А значит, совершили поступок в тыщу раз более страшный, чем все прегрешения бедной распутницы.
– Она изменяла своему мужу. И довольно долгое время. Не мог ли господин Якоб пронюхать об этом и…
– И что? Встать из могилы и отравить неверную супругу?
– Нет. Но он мог поручить это кому-то другому. Наемному убийце, например.
– А тот, еще не зная, что заказчик мертв, привел его заказ в исполнение?
– Да.
– Не знаю, яд – это как-то чересчур театрально. Да и не показался мне этот господин Якоб таким уж чистоплюем. Думается, застукай или просто заподозри он Бет в измене, наказал бы ее своими руками, и немедленно. Высек бы по старинке кнутом да и выставил бы за дверь, в чем мать родила.
– А уж его юристы бы доделали остальное. Они поспешили бы оставить Бет голой и босой.
Да, такая кара была вполне в духе господина Якоба. Он бы сам разобрался со своей неверной
– А этот Майкл мне совсем не понравился.
– Грязная скотина! И что только Беатрис в нем нашла?
Видимо, умнице Беатрис было смертельно скучно в ее семейной жизни, если уж она отважилась на роман с таким типчиком. Противоположности часто притягиваются друг к другу. Но что это давало подругам?
– У нас есть два подозреваемых. Томас и господин Якоб. Обоих их обманывала Беатрис. Но один мертв, а второй жалкая бесхребетная личность.
– Но яд – это такая вещь, которая хребта от убийцы и не требует.
Да, выбери преступник нож, веревку или даже пистолет, подруги бы сразу сказали – Томас не мог этого сделать! Но яд… Томас был в доме, он мог подлить яд в бутылку со спиртным, к которому любила приложиться Беатрис. Если яд был в бутылке виски, которую Беатрис принесла с собой в гостевой домик, то этот яд мог туда положить Томас.
– Он частенько бывал в доме сестры и ее мужа. У Томаса имелось множество удобных моментов, чтобы отравить бутылку.
Но в то же время подруги понимали, что это могли сделать и Пэм, и Петрес, и тот же Крис. Нет, тучи, застилающие небо над семьей Якобсонов, ничуть не расступились, а, напротив, еще больше сгустились. И количество подозреваемых в совершенных двух убийствах не уменьшилось, а даже еще увеличилось.
– Потому что теперь я и Томасу не могу верить. Если у него был повод возненавидеть сестру, он запросто мог подлить ей яду.
– Сначала сделал сестру богатой вдовой, а потом убил, рассчитывая, что хоть какая-то часть богатства ее мужа перейдет к нему.
– А Майкл ему в этом помог. Поэтому-то ему теперь так и страшно.
Тем не менее доказательств у подруг не было. И оставив двух геев-голубков утешаться в объятиях друг друга, девушки вернулись в дом господина Якоба. Теперь им было необходимо побеседовать с Пэм. В прошлый раз они этого сделать не смогли. Пэм была в полиции. Но теперь она вернулась и была готова к расспросам подруг.
– Дочь хозяина где-то в доме, – ответила им Сесилия. – Кажется, я видела, как она прошла в его кабинет.
– Куда?
– В кабинет господина Якоба.
Подруги переглянулись и не сговариваясь кинулись наперегонки наверх. Одна и та же мысль крутилась у них в головах, заставляя ускорять и ускорять шаг. Завещание! Завещание господина Якоба! Небось Пэм решила его найти и ознакомиться с его содержанием. А если оно ее не устроит, так и вовсе избавиться от него! От этой вечной сумасбродки Пэм можно было ожидать все, что угодно. Не только уничтожения завещания.