На синей комете
Шрифт:
— Я угощаю.
— Правда? Спасибо! Я уже два года не ел бифштекс!
Ещё он заказал для меня апельсиновую шипучку. Её я тоже давно не пил, даже вкус стал забывать. Тётя Кармен не одобряет газировку с сиропом.
Себе Голландец заказал шерри-бренди. Напиток в стакане он покрутил против часовой стрелки, как положено, я такое в каком-то фильме видел. Потом отпил глоток и протянул мне вечернюю газету «Новости Скалистых гор».
— Мы стояли в Денвере пять минут, — сказал он. — Мальчишка продавал прямо на платформе.
Свежая, холодная
Саймон С. Петтишанкс, владелец банка в городе Кейро, штат Иллинойс, обещает награду в пять тысяч долларов за информацию, которая даст возможность поймать шайку грабителей, убийц и похитителей людей, которые совершили нападение на его банк в канун Рождества, убили сторожа, украли 50 000 долларов и, судя по всему, похитили ребёнка, ставшего свидетелем преступления. Операция по их задержанию идёт в Иллинойсе и соседних штатах, на дорогах расставлены посты, обыскиваются все поезда. С любой информацией просьба обращаться в чикагское отделение ФБР.
— Как видишь, они работают, — заметил Голландец. — ФБР — это не хухры-мухры.
— Ничего себе! — воскликнул я. — Целых пять тысяч!
— Оскар, похоже, тебе улыбнулась удача, — сказал Голландец. — Ты станешь знаменитым быстрее меня. На такие деньги твой отец сможет купить целую апельсиновую плантацию.
Я вздохнул.
— Но я ведь ничего не помню, понимаешь, Голландец? Какой от меня прок, если я не знаю, как они выглядели? Мне кажется, что они называли друг друга по имени, да и лица их я видел… Но всё в таком тумане — ничего не вспомнить… — Голос у меня дрогнул.
— Пойдём-ка в вагон-салон и всё обсудим. Подробно, шаг за шагом. Ты вспомнишь, — заверил Голландец. — Но прежде надо придумать, как дать знать твоему отцу, что с тобой всё в порядке. Представляешь, как он волнуется? Он ведь тоже мог прочитать в газетах, что тебя похитили.
— Но как с ним связаться?
Мы расположились друг против друга в больших мягких креслах вагона-салона. Через проход от нас сидели две дамы и трещали как сороки. Салон экспресса «Золотой штат» оборудован потолочными окошками, и там, у нас над головами, плыло ночное звездное небо.
— Оскар, попытайся вспомнить, — начал Голландец. — Каким образом ты попал в этот поезд. По порядку…
— Ну… был сочельник. Мистер Эплгейт впустил меня в банк, мы с ним стали запускать поезда. Уже не в первый раз. На улице началась метель, настоящий буран. Когда я только вошёл, один паровоз соскочил с рельсов. Тяжёлый, такие больше двух килограммов весят. А под ним была стеклянная Миссисипи — мистеру Петтишанксу её на заказ делали, специально для этого макета. Упади этот паровоз на стекло — бед не оберёшься. Ну вот я и побежал, подхватил паровоз, а про сигнализацию забыл… И мистер Эплгейт погиб… — Я запнулся. — Мне нет прощения… Я знаю…
— Продолжай, Оскар, — мягко сказал Голландец. — Постарайся вспомнить.
— Помню,
Голландец ободряюще улыбнулся.
— И что случилось дальше? — спросил он.
— Дальше всё как в тумане. Они вошли, это я помню. На голове у каждого был женский чулок, тоже помню… потом шум… удар… а потом уже помню, как сажусь в «Комету» на станции «Песчаные дюны».
— А ты лица их видел? Или только чулки?
— По-моему, видел…
— Ты бы их узнал?
— Не уверен… Вот! Я ещё вспомнил!
— Что, Оскар? Говори!
— Кто-то крикнул «Прыгай!».
— Кто это был? Кто мог крикнуть?
— Наверно, мистер Эплгейт… Больше ничего не помню.
— Оскар, думаю, дальше было вот что, — произнёс Голландец уверенно. — Эти головорезы тебя связали, запихнули в мешок, а мешок — в багажник. Так оно и было, спорим?! А потом ты, хоть и перепугался насмерть, удрал от них в районе этих «Песчаных дюн». Ухитрился сбежать и сесть в поезд. Это единственное объяснение, которое приходит на ум.
Я покачал головой.
— Нет, Голландец, всё было не так. Я попал в тот поезд, в модель, на макете. Попал из другого мира, настоящего. Может, это как-то связано с этими… мистер Эплгейт мне объяснял… с карманами времени. У немцев над ними целая лаборатория работает.
— Да ну? И что это такое?
— Какая-то продвинутая научная теория. Голландец, не мучай меня. Я и в столбик-то делить толком не умею.
Он затянулся и выпустил изо рта три идеально круглых колечка дыма.
— И всё-таки у тебя шок, ковбой, — заключил он. — Психическая травма. Ты был на волосок от смерти и никак не придёшь в себя. Так случалось на войне с нашими солдатами, которые воевали против Гансов во французских окопах. Знаешь, что было с ними потом, после войны? Вернулись они домой — половина с этой самой травмой. Ты, Оскар, наверняка видел, как укокошили твоего Эплгейта. Так? В газете пишут, что зрелище было неприглядное. Вот с тех самых пор у тебя мозги набекрень.
— Мы подружились с мистером Эплгейтом. Уже после папиного отъезда. Он меня столько раз выручал… — печально произнёс я. — Наверно, я просто не хочу помнить, что он умер. Иначе мне кошмары будут сниться до конца жизни.
— Оскар, но если ты хочешь получить вознаграждение, пять тысяч баксов, тебе придётся прищучить этих головорезов.
— Да разве я не понимаю? На пять тысяч долларов мы можем выкупить дом, и папа вернётся из Калифорнии.
— Ладно, отдыхай пока, — сказал Голландец, заново набивая трубку отборным табаком «Принц Альберт». — Ты всё вспомнишь, Оскар. Непременно вспомнишь. Это как засевшая заноза — тянешь-тянешь, и в конце концов она сама выходит.