На службе Отечеству
Шрифт:
– Нужен артналет по фрицам. Мы и отойдем на исходную.
– Разумно, Алтунин. Этот вариант я и имел в виду. Подключить сюда не только наши артиллерийские, но и ваши наличные огневые средства. Вы там ближе. Твои минометчики могут сделать больше, чем мы отсюда. Улавливаешь?
– Так точно, улавливаю.
– Но помни, капитан, - продолжал Федор Федорович.
– Лесные Халупы за вашим хозяйством, а ты там на самом острие. Задача должна быть выполнена.
– Возьмем мы эти Лесные Халупы, обязательно возьмем. Начальник штаба
Под прикрытием артиллерийско-минометного огня роты начали отходить. Нам сравнительно легко удалось вывести личный состав на исходные рубежи, так как люди были уже знакомы с местностью. Труднее было 3-му батальону, бойцы и командиры которого еще не успели освоиться на новом месте. Попав под фронтальный и фланговый огонь, они растерялись, многие выбыли из строя. Большие потери понес и 1-й батальон.
Одной из причин нашей неудачи была спешка. Безусловно, всем хотелось расширить плацдарм, но одного желания в бою недостаточно для успеха. Желание должно подкрепляться многими компонентами, среди которых далеко не последнее место занимает подавление противника огнем артиллерии и минометов. Наш же налет оказался явно недостаточным.
После отхода люди приводили себя в порядок. Хмурые и злые, они ладили брустверы траншей, огневых позиций, очищали от земли полузасыпанные ячейки, ходы сообщения, окопы, наводили линии связи. Пулеметчики и расчеты противотанковых ружей оборудовали запасные огневые позиции. Специальные команды выносили в тыл раненых и убитых. Работали молча, без обычных шуток.
Вернулись из рот Елагин с комсоргом батальона Владимиром Барановым, а от пулеметчиков - капитан Бухарин. Николай Яковлевич молча прошел к тыльной стене окопа, опустился на ящик из-под снарядов, тяжело вздохнул, вытащил пачку папирос и, никому не предложив, что не было присуще его общительному характеру, закурил.
– Переживает, - кивнул в его сторону Иван Иванович, вытирая платком вспотевшее лицо.
Елагин спрятал в карман платок, поправил выбившиеся из-под пилотки волосы, подошел к Бухарину, присел рядом:
– Может, угостишь?
– Бери, - протянул тот пачку папирос.
Замполит чиркнул зажигалкой, вдохнул в себя дым и нарушил затянувшуюся паузу:
– Ну что, отцы-командиры, так и будем в молчанку играть? Досадно, обидно? Безусловно. А чего вы ожидали? Что противник на блюдечке еще и Лесные Халупы преподнесет? Нет, после захвата нами плацдарма он поумнел.
– Да брось ты, Иван, душу бередить, тут и так муторно. На белый свет тошно глядеть.
– Ну, ну, понес, - обернулся к Бухарину лейтенант Елагин.
– У каждого из нас нервы на пределе. Однако киснуть мы, коммунисты, не имеем права. На нас смотрят люди. Какой это будет для них пример?
– О чем совещание на высшем уровне?
– показался в проеме хода сообщения майор Модин.
Мы встали. В руках начальника штаба полка был планшет с толстой пачкой новых листов карт. Я бросил на них взгляд.
– Решили побывать в батальонах, - пояснил майор Модин.
– Павлюк пошел в первый, Кулябин - в третий, ну а я вот - к вам. Узнать, чем дышите и как живете-можете. Заодно и карты прихватил. Держи, Пресняков. Ротным раздашь. Да и самим пора уже заменить. Смотри, на что похожа ваша карта, до дыр на сгибах протерлась.
Игорь Тарасович принял листы карты и начал их рассматривать. Модин поинтересовался потерями, однако точно ответить можно было лишь после того, как появятся с последними данными командиры рот.
Модин уточнил район обороны батальона на месте, систему огня. Проделанной командирами и бойцами работой остался доволен. Посоветовал нам рассредоточивать людей.
– Самое опасное для нас сейчас - скученность, - сказал Николай Сергеевич.
– В третьем батальоне снаряд вывел из строя шесть человек. Куда это годится! Видимо, пришла пора вернуться к "лисьим норам". Оборудовать их хотя и трудно, но они себя оправдывают. Лишь при прямом попадании снаряда или мины человек погибает. Но наша главная задача во что бы то ни стало расширить плацдарм. Нужно все время давить на противника.
– Наступать без танков, - воскликнул Пресняков, махнув рукой, - когда у противника есть и танки, и самоходки, - гибельное дело!
– Танков, к сожалению, пока не будет, - Модин огорченно развел руками, - никак не удается их переправить. Вчера мы предприняли несколько попыток перебросить танки на плацдарм...
Из рассказа Модина мы узнали, что в полдень в штабе полка раздался звонок. Командира на месте не оказалось. Николай Сергеевич взял трубку у телефониста, представился.
– Гордов у аппарата. Доложите обстановку.
Модин начал докладывать командарму о положении батальонов.
– К вам танки и артбригада подошли?
– Так точно, подошли.
– Сколько на западный берег переправили?
– Пока ни одной единицы.
– Почему?
– Переправочных средств нет, подручные не годятся. Груз тяжелый тонут.
– К вам прибыл понтонный батальон?
– Не получается у них. Понтоны тонут без нагрузки.
– Как тонут?
– Рассохлись в период выдвижения к Висле.
– Где комбат?
– Рядом со мной, товарищ командующий.
– Дай ему трубку.
Майор взял трубку. Минуты две генерал-полковник слушал сбивчивое объяснение командира понтонного батальона, потом оборвал его:
– Я виноват в том, что понтоны рассохлись, или вы? Потрудитесь объяснить свое головотяпство.
– Виноват, товарищ командующий.
– Виноватых бьют, а по законам военного времени за такие дела и...
Модин не расслышал последних слов, но по тому, как побледнел майор, понял, что разговор принял крутой оборот. Пот крупными градинами катился по исхудавшему лицу майора.