На сопках Маньчжурии
Шрифт:
Офицер собрал солдат и колонна тронулась за полуторками. Водитель ЗИСа, пожилой солдат в застиранной гимнастёрке, через открытый люк набрасывал в бункер сухие чурбаки, похожие на детские игрушечные кубики.
— Товаришок! — окликнул он младшего командира. Тот задержался, будто наткнулся на стенку.
— Не товаришок! Как положено, товарищ Ступа?
— Виноват, товарищ сержант Дубаев! Як раскочегарю свою коломбину, так и догоню вас.
— Догоняйте! — Сержант приложил руку к пилотке и трусцой побежал за строем.
Покормиться
— Дяденька, самовар ваш сам пойдёт?
Водитель замахнулся кочергой:
— Геть видсиля, шкеты!
— Шуруй, дядя, шибчее! — Петька поддел босой ногой чурбачок, как футбольный мячик, и погнал его по песчаной тропе.
Из тёмного раструба на столбе раздался хрипловатый голос:
— Войска Первого Украинского фронта форсировали реку Сан, освободили города Ярослав и Солотвин… Президиум Верховного Совета Союза ССР наградил Героя Советского Союза, генерала армии Черняховского второй медалью «Золотая Звезда»…
— Что нового, гвардейцы? — Рядом с мальчишками задержался Фёдоров.
— Помолчите, товарищ капитан! — цыкнул на него Петька, признав в офицере давешнего «жирафа».
Вместе дослушали сводку Совинформбюро.
— Скоро будут наши в Берлине? — Гошка оценивал взглядом высокого капитана. Сутуловатая спина не как у настоящих военных. Поселковые детишки с малых лет видят армейцев — рядом гарнизон!
— Ставка не докладывала мне, извините за откровенность! — Фёдоров поигрывал глазищами.
— Так вы, дяденька, из конторы «Утильсырьё»? — Гошка снова щурился на солнце, пошмыгивал носом.
— Как ты догадался?! Артель куда пошлют! — Фёдоров облапил синеглазого паренька. Тот вырвался и отскочил от капитана.
— Отставной козы барабанщик!
Фёдоров наклонил голову, пошёл на ватажку.
— Мэ-е-е!
— Такой высокий, а без гармошки! — Петька пренебрежительно цыркнул слюной. — Айда на Селенгу!
Ребята со смехом и гамом помчались под обрыв, где в солнечных лучах поблескивала рябью река.
Капитан Фёдоров проводил их тёплым взглядом. В Куйбышеве у него остался Игорек, шестилетний сынишка. С бабушкой и дедушкой, в избушке напротив Ботанического сада. Как он там, без папы и мамы? Мысленно вновь упрекнул жену: «Зачем было осаждать военкомат? Зачем проситься в снайперы? Будто бы без неё не обошлось бы на фронте?..». Мимолётная радость от встречи с мальчишками померкла. Сутуля плечи, направился в военный городок.
В долине таёжной речушки Берёзовка, помеченной ровным строем армейских казарм старинной постройки, размещался воинский гарнизон. На склонах сопок темнели одинокие ели. Фёдоров привычным взглядом землеустроителя отмечал рациональность планировки городка, стройность и завершённость облика гарнизонной церкви, маковка звонницы которой выглядывала поверх сосен.
Моложавый офицер в очках с роговой оправой — уполномоченный отдела военной контрразведки «Смерш» — встретил Фёдорова как давнего знакомого.
— Как добрались, Семён Макарыч?
— Милостью железнодорожного начальства. Эшелон гнали быстрее курьерского! А тут без промедления — на выгрузку!
— Иначе и быть не могло! Стройка сверхсрочная! Правда, затащили вас к нам вопреки приказу. Да это — мелочь!
— В спешке всегда накладки! — спокойно отреагировал Фёдоров, не придав значения намёку особиста.
— Стройка ударная — овощная база! — Уполномоченный загадочно усмехался.
— Овощная?!
— Обыкновенная, военторговская. По всему Забайкалью сыщи похожую!
— Овощи — фрукт полезный! — Фёдоров, усевшись на венский стул, вытянул длинные ноги. Ему осточертело за трое суток дороги и стук колёс на стыках да стрелках и грохот движения, и беспрерывные толчки буферов, и зычные гудки паровозов.
— Курите? — Уполномоченный ловко раскрыл пачку лёгкого табака.
— Извините, не балуюсь.
Особист прикрыл газетой «Красная звезда» какую-то бумагу и солдатские письма-треугольники. Свернул цигарку, прикурил и затянулся дымом.
— А я вот — грешен! По великому знакомству в военторге достаю отраву. — Он поцокал, будто смакуя дым. — Знаете, не тот эффект! Трубку бы к этому табачку — забыл дома. Ну, да ладно. Сойдёт. Как там граница? Сосед досаждает?
— Граница на замке. Сосед пошаливает. — Фёдоров почувствовал себя неуютно от нарочитости в словах уполномоченного. Обычно так ведут себя серенькие следователи, намереваясь уличить в чём-либо арестанта.
— Овощехранилище отгрохаем — Москве на зависть! Военторг ахнет! Табачку достать… То да сё. И оторопь, признаться, берёт, по секрету: война полыхает, а тут — склад под капусту. Вы как к этому?
— Война — дело временное, а жизнь — штука вечная. — Фёдоров поднялся. — Как тут с квартирами? Не присоветуете?
— Тю-ю! У КЭЧа — ни клетушки! Но вы из нашего ведомства. Побеспокоились. Комнатку загодя застолбили. Правда, в частном доме.
— По гроб жизни обязан! — Фёдоров поклонился церемонно. — Как говорится, по коням?
— А у меня — кобыла! — Уполномоченный не скрывал своего довольства жизнью. Назвал адрес, рассказал, как найти дом.
— Забегайте, капитан! Рад был познакомиться.
— А вас-то как звать-величать? — спохватился Семён Макарович. — Извините, ради Христа!
— Голощёков Яков Тимофеевич, сын собственных родителей!
— Ещё раз прошу прощенья! — Фёдоров отдал честь и покинул оперативный пункт контрразведки «Смерш».
В поиске нужного подворья Фёдоров миновал местное кладбище. Просторная поляна, окаймлённая толстыми соснами. Пологий склон щетинился крестами, пирамидками. В мыслях Семёна Макаровича — погост над речкой. Два креста на одной могиле: отец и мать! Сгорели в одночасье, спасая колхозных телят…