На стороне подростка
Шрифт:
Это в школе учат ссылаться на общее мнение, на «консенсус». Что нужно написать, чтобы учителю понравилось? И это вместо того, чтобы написать так, как хочется. Постоянные поиски, как понравиться другому, и приводят к тому, что на смену личному мнению, личности приходит мнение коллективное и коллектив. Если учителя умные, они побуждают своих учеников мыслить по-разному, а не так, как того хотелось бы самим учителям. Но так бывает редко.
Если учителя умные, они побуждают своих учеников мыслить по-разному, а не так, как того хотелось бы самим учителям.
Вся эта система исходит из того, что машина изготавливает одинаковые детали,
6 глава. Слово об эфебах. Пионеры эбологии
Американец Стэнли Холл был одним из первых, кто в начале века посвятил отрочеству научное исследование. В 1904 году, опубликовав «Психологию отрочества», он создал в США свою школу. Истоки же исследований восходят к 1890 году.
Именно с тех времен можно начать вести список литературы, которая называлась эфебической и утвердилась как эбологическая. В ней рассматривается подросток как таковой, он и составляет предмет исследования.
Ланкастер в работе, опубликованной в 1898 году, выбрал двести биографий знаменитых людей, чтобы проследить доминирующие тенденции в период отрочества: это повышенная импульсивность, сильные, но недолговечные эмоции, неотступные мысли об успехе, склонность к искусству или поэзии, желание переделать общество, пристрастие к полуночным мечтаниям, одиночеству или к экстравагантности. Среди таких подростков Савонарола, Джефферсон, Шелли, Джордж Элиот, Толстой, Руссо, Китс, Ханс Кристиан Андерсен, Рихард Вагнер, Пьер Лоти.
Ни один из подростков, о которых говорил Ланкастер, не избежал в тот или иной момент искушения самоубийства (хотя и будет это отрицать, став взрослым).
Но автор критикует романтическую тенденцию (например, у Джордж Элиот), которая преувеличивает мучительный характер периода отрочества. Перемещения воздушных масс еще не рождают подъёмных толчков. Современная психология предпочитает не драматизировать. Но Стэнли Холл впервые исследует и анализирует школьные проблемы, которые возникали у гениев, у Вагнера, например, Хаксли, Гегеля...
Наполеон закончил военную школу сорок вторым по результатам [Одним из последних]. Дарвин считался «крайне посредственным» учеником. Эйнштейн расценивался учителями как слабоумный.
Слабости школьной системы — от ее неспособности разбудить ум учеников, их творческое воображение.
Это факт, и проистекает он не от слабости умственных способностей учеников, а от слабости школьной системы, от ее неспособности разбудить ум учеников, их творческое воображение.
Холл анализирует также ранние достижения некоторых «сверходаренных» в области науки — Тихо Браге, например, Галилея, Ньютона — или в области философии —
Надо отдать должное Холлу, который призывал чиновников от педагогики к более тесному сотрудничеству с психологами, а также уверял, что стоит прислушаться и приглядеться к исключениям, чтобы лучше понять процесс развития личности.
Восемьдесят четыре года спустя после выхода в свет этого труда можно ли оценить его значение, его новаторский характер? Когда автор утверждает, что представил революционную концепцию, которая переворачивает мир идей так оке, как когда-то дарвинизм перевернул теорию эволюции, не выглядит ли он несколько неловко, поскольку его согласованность с Фрейдом выступает чересчур заметно?
Стэнли Холл был предвестником нового для своего времени, поскольку впервые заговорил про науку о человеке, до тех пор не существовавшую, и потому что начал критиковать кабинетную психологию, призывая специалистов спуститься на землю. Однако его представления о «педагогических лекарствах» не простираются дальше руссоизма: не препятствовать импульсивным выходам, не «давить» инстинкты, даже грабительские, дабы избежать их превращения в агрессивность и жажду насилия в старшем возрасте. Он наивно предлагает как средство для возникновения катарсиса в юных душах во время пубертатного периода контакт с великой книгой природы и возвышенные примеры из прошлого.
7 глава. Взросление и поведение. Угловатость и гармония
Странной физической угловатостью отличаются подростки в пубертатный период, в большей степени мальчики, чем девочки. Ноги становятся толстыми, неуклюжими, делают их похожими на жеребят, страдающих неправильным развитием. Все в них непропорционально. Нижние конечности становятся огромными, руки им не соответствуют, или иногда руки и ноги вытягиваются, а грудная клетка остается узкой. Сила еще не появилась, шея похожа на цыплячью, или, наоборот, грудная клетка, шея, голова становятся несоразмерно большими и, возможно, половые органы тоже, а руки остаются тонкими. Лицо будто распухает, нос становится приплюснутым и курносым, ноздри расширяются, черты лица грубеют, будто вырубленные топором. Одни неповоротливы, другие развинченны. Девочки очень озабочены своим ростом. Слишком высокие стесняются так же, как и слишком маленькие. Это очень любопытное явление — дисгармония развития в двенадцать-тринадцать лет, в особенности у мальчиков, потому что девочки подвержены этому в меньшей степени. Как будто каждая часть тела растет сама по себе... Через два года они окончательно вырастают.
В той же степени, в какой дети могут испытывать стихийные братские чувства к совершенным инвалидам, точно так же они бывают жестоки с товарищами, которых отличают обыкновенные недостатки — карликовый рост, гигантизм, полнота или чрезмерная худоба. Подростки непроизвольно создают тандем противоположностей: длинные часто выбирают маленьких толстяков и становятся неразлучными приятелями, жирафа дружит с толстушкой. Они составляют пару, которая напраши-вается на насмешки и которую называют «Пат и Паташон».