На страже Империи. Том 2
Шрифт:
— Ясно… — нахмурился княжич. — А вы… вам чего надо?
Как он меня задрал!
— Повторяю в последний раз, Вася. — склонился я над ним. — Нам надо узнать, что с тобой случилось. И по возможности привести тебя в порядок. Уловил наконец?
В итоге княжич все-таки пришел в себя. на это ушло еще минут десять и несколько стаканов холодного морса. Но в конце концов мы наконец расселись за его столом, и он рассказал нам о причинах своей печали.
Уже к середине рассказа у меня сжимались кулаки от презрения к ублюдкам, сделавшим это с его семьей.
— В общем, беда у нашего рода. Сегодня ночью в имение проникли
— Попытались? Значит, он жив. Это радует. — с сочувствием произнес я. Здесь есть и мой интерес — брат княжича ведь мой должник жизни, один из мостиков к роду Шуваловых на тот случай, если его глава потеряет берега.
— Жив. Но главное, что напали именно на него — ничего не украли, не убивали никого лишнего. Только попавшуюся строго на пути охрану и самого брата. А, когда он дал отпор, нападавших кто-то телепортировал.
Я нахмурился. Знакомый почерк. Но из дальнейших слов Василия следовало, что нападала не нежить. Обычные киллеры — если так можно сказать об умелых магах, не значащихся ни в каких реестрах.
— Брат-то оклемается. — махнул рукой Василий. — Хуже другое. Помимо него напали еще и на Катю, одну из двух моих сестер. Она недавно родила первенца, крепкого парня, явно одаренного. Она находилась не в поместье, а в частной клинике нашего рода. Здесь, в Перми.
— Находилась? — с нажимом на конец слова переспросила Алиса. В ожидании ответа девушки нервно затаили дыхание.
Шувалов молча кивнул, дернулся всем телом. Когда он заговорил вновь, голос его дрожал.
— Да. Катя мертва. Ее убили жестоко, очень жестоко. Ей заживо… нет, лучше я не буду говорить. Меня не назвать неженкой и нюней, но ни один здоровый человек не сможет описать такое спокойно. Ее будут хоронить в закрытом гробу.
В зале повисло молчание. Свет в столовой давно уже приглушили, в полумраке осунувшееся лицо Василия с крепко сжатыми губами выглядело особенно зловеще.
— Убийц уже нашли?
— Нет. Действовали профессионалы. Единственное, схватили одного из докторов — вот он точно действовал по своей воле, не под контролем. Только…
Я уже догадался, что услышу дальше.
— Только он умер сразу, как его начали допрашивать. Просто стал многократно повторять «мои заказчики — это…» и что-то про «организацию», и упал, забившись в конвульсиях. Наши люди не успели понять, что это проклятие. А когда поняли — не успели купировать его действие. Он умер, а тело очень быстро разложилось в лужу черной гнили. Мразь.
Да, именно это я и предположил. Уж больно знакомый почерк. Все посмотрели на Юлю. Девушка поежилась — все-таки совсем недавно это могло стать и ее судьбой.
— Ребенок тоже погиб? — спросил я. Видно было, как тяжело дается разговор об этом Василию. Как-то и дело сжимаются его кулаки, а по телу разгоняются потоки огненной маны. Но княжич все-таки ответил и продолжил:
— Да. Тоже жестоко. Отец рвет и мечет, но… почему-то я думаю, что он знает, кто за всем этим стоит.
— А ты? Ты сам догадываешься? Не зря ведь ты так скоро решил со мной замириться недавно? Только ли потому, что не хотел проблем по службе?
— Да куда уж,
Виктор удивленно присвистнул. Я с интересом подался вперед. Этот клуб для старомодных аристократов все сильнее меня занимает. Если они могут вот так спокойно валить княжеских детей, да еще с показательной жестокостью — встает вопрос, кто является реальной властью в Империи? Император, или этот междусобойчик?
— А что, есть что-то, что указывает на них? — спросил я.
— Да буквально все. Ведь наш род уже не первое поколение состоит в этой организации. Состоял. До недавнего времени. После Пермской бойни и вообще всей последней серии вторжений, отец, как я узнал совсем недавно, разорвал связь с ними. Чем обрадовал брата и, признаюсь честно, огорчил меня. Впрочем, похоже, пора пересмотреть мои юношеские восторги их идеями и аристократичной чопорностью. Так вот, сразу после разрыва связей от нас стали отворачиваться партнеры и союзники. Один за другим — разумеется, речь или о членах СД, или о тех, кто находится под их влиянием. А теперь это — нападение именно на тех в семье, кто меньше всех был доволен связями с СД. Да еще такое жестокое… очень в духе Пыточной Камеры.
— Пыточной Камеры? — приподнял я удивленно бровь. — Почему-то такое ощущение, что ты оба слова произнес с большой буквы.
— Так и есть. — выдохнул княжич. — Это один из отделов Старого Дома. Я, как непосвященный, вообще очень мало о них знаю. А уж тем-более об этом отделе. Но отец однажды, лет семь назад, прибегал к их услугам. Чтобы… устранить конкурента. Кстати, как раз на пермском медицинском рынке.
Виктор невесело усмехнулся. Василий взглянул на немца с мелькнувшей было яростью, но затем расслабился. Насколько это вообще было возможно.
— Да понимаю я теперь, как нам это аукнулось. Убийцы явно имели доступ и к камерам, и к планировке клиники, и к информации о том, где и кто лежит. И к персоналу. — сжал кулак Василий. — Так вот, тогда отец обмолвился мельком, что Пыточная Камера это что-то вроде внутренней полиции Дома. Решает их внутренние дела с предателями, противниками генеральной линии. А иногда ее используют и для внешних разборок. Тогда мне, восторженному подростку, считавшему себя элитой из элит, просто невероятно понравилось. Это же так круто — своя полиция, свои агенты, никто им не указ, все знают о них, но никто ничего не делает. Я даже грезил, что стану таким же, навроде Джеймса Бонда из фильмов Атлантической Империи. Тогда я еще не знал, как именно они устраняют «неугодных». Не знал, что их метод — изощренный террор, доведение людей до отчаяния и самоубийств, разрушение родов и бизнес-империй путем подстав, интриг и подставных убийств. О том, что в первую очередь они — каратели и палачи Старого Дома. Больше всего там ценятся маги, способные как можно дольше оставлять жертву в живых и причинять максимум мучений, добывая информацию, или запугивая. Впрочем, это все, что мне известно об их внутреннем устройстве.