На свою голову

Непременова Настасья

— Чегой-то ты, Гарри, так в гости ко мне ни разу и не зашёл? — в глазах лесника отразилась обида. — Будто как сторонишься меня? Я тебе про родителей рассказать хотел. Шибко мы дружили с ними. А тебе гляжу и не интересно совсем.

— Мне тётя о них рассказывала…

— Да чего она знать-то может, эта твоя тётя?! И с сестрицей своей твоя мама не ладила. Жутко вредная и завистливая она была, сестра в смысле. Маме твоей страсть как завидовала, да. И гадости ей всякие делала!

— А мне тётя говорила, что это мама чашки в мышей превращала…

— Брешет! — сердито буркнул Хагрид. — Ну может пошутила Лили

разок…

— А тётя Петуния вообще-то очень мышей боится.

— Да чего их бояться-то? — удивился лесник. — Стукнешь разок по ней кулаком и нет её.

Представив, как тётя Петти давит кулаком мышей, Гарри скривился.

— Не слушай ты её росказни… тётки своей, не мыши… Да, так вот не может она ничего о родителях твоих знать! Она ж маггла! А отец твой между прочим был чистокровным. Они и виделись-то с ним пару раз.

— Зато про отца мне мистер Снейп рассказывал. Он тётин муж и в Хогвартсе вместе с папой учился.

— Врёт он всё! — безапелляционно заявил Хагрид.

Мальчик удивлённо посмотрел на мужика, которому по определению не могло быть известно, что именно рассказывали Гарри родные и не удержался:

— А вы откуда знаете, что он мне наврал?

— Не мог он тебе ничего хорошего про Джеймса Поттера рассказать. Не те у них отношения были. Как есть — наврал! Джеймс шутником был. Вот, наверное, ты на Слизерине и оказался, что про папку своего плохого наслушался.

Гарри мысленно усмехнулся. В том, что о родителях ему рассказали чистую правду, всю: и плохую, и хорошую — он был абсолютно уверен. А вот то, что Хагрид был так уверен в своих словах очень даже настораживало. К тому же теперь не осталось сомнений в том, что Дамблдора ужасно волнует, почему Гарри Поттер попал на самый неподходящий факультет. Ну, что же, раз директору эта загадка спать не даёт, нужно растолковать что к чему.

Состроив самую жалостливую физиономию, Гарри пустился в пояснения:

— Да нет, я не из-за этого на Слизерине. Я вообще-то туда не хотел поначалу… А в Хогвартс-экспрессе с мальчиками познакомился и они все на Слизерин попали. И когда шляпа мне предложила Слизерин, я согласился. Мы подружиться успели, а до этого у меня совсем-совсем друзей не было…

— Жаль, что так получилось, — посочувствовал лесничий, — но тебе Гриффиндор надо было выбирать. Там самые верные друзья! А слизеринцы совсем дружить не умеют. У них не дружба, а выгода одна! Вот если бы перевестись можно было… Ты эта… директора попроси, может подсобит чем. Правда не принято это. Не было ещё случая, чтобы с факультета на факультет переходили, но ты ж герой! Может сделают для тебя исключение в память о родителях…

Гарри скрипнул зубами и задумчиво покивал, словно обдумывал предложение. О том, что Дамблдор ещё в начале года предложил ему перераспределиться, он упоминать не стал. Если Хагрид сам не заговорил об этом, то либо он не в курсе, либо ждёт возможности развить тему и укорить в неправильном выборе. Выслушивать пропаганду о всесилии директора и достоинствах Гриффиндора ещё и от этой образины Поттер был не намерен.

Лесник, видимо, решив, что Гарри всерьёз задумался о просьбе к директору, снова свернул на тему родителей:

— Вот папка твой всё на метле летал. Игроком в квиддич был самым что ни на есть лучшим! А ты и на метёлке-то толком сидеть не умеешь. Вишь раз сел,

да чуть не утоп. Напугал всех. Директор из-за тебя испереживался весь. Великий человек Дамблдор, да… А ты так подвёл его. — Гарри зло поджал губы. Очень хотелось сказать, что если бы этот «великий переживатель» в чужую жизнь не лез, то и «тонуть» бы нужды не было, но пришлось сдержаться. Лесник, впрочем, ничего не заметил и продолжал гнуть своё. — Да некудышный летун из тебя получается. Но ты не боись, вот на втором курсе метлу свою привезёшь, потренируешься и научишься. Лучше всяких там Малфоев летать будешь. Ты только поменьше этой дребеденью занимайся, ну той, с которой вы все тут теперь бегаете.

— С мячами что ли? — уточнил Гарри, задаваясь вопросом: «Хагрид реально полудурок или только прикидывается?» Интересно, откуда второкурсник, по его мнению, должен метлу взять, если по имеющейся информации опекуны ребёнка на дух не переносят, а директор ключ от сейфа с наследством не отдаёт?..

— Ага, с ними. Нет от них пользы никакой!

— А от метлы?

— От метлы цельная куча. Ну пользы, в смысле. Вот от преследования на ней уходить можно, ежели трансгрессировать не можешь.

— От чьего преследования?

— Дык много ещё недобитых Пожирателей осталось. И Тот-кого-называть-нельзя обязательно вернётся. Дамблдор так говорит, а значит, так и будет. А вот подрастёшь и тебя в орден Феникса примут…

— Это вроде ордена Мерлина? — прикинулся дурачком Гарри, а сам чуть за голову не схватился. Это вот значит куда ему дорогу наметили. Наслушался он об этом «ордене» от Северуса, а тот точно знал, о чём рассказывал, потому что по молодости сам в этот маразм влез.

— Не, ты чего! Орден Феникса это… Там самые лучшие волшебники со злом борются! Эх, не должен был я тебе про это рассказывать! Тайный он, орден-то… — Хагрид очень неубедительно запечалился. — Да и не рассказать нельзя. Папка-то с мамкой твои тоже там были, с тёмными силами воевали! Самые что ни на есть лучшие бойцы были. Вот они бы порадовались, узнав, что ты их дело продолжишь.

Гарри от страха, что его прямо сейчас заочно в этот клуб самоубийц примут мешочек с корой выронил и впился в топчущегося невдалеке Невилла умоляющим взглядом. Тот, перестав рыскать в траве, так и стоял в сторонке, видимо, стесняясь подойти.

Хагрид, проследив за взглядом собеседника, заулыбался:

— А это чего, мальчонка Лонгботтомов что ля? Чего же к нам не идёт?

Гарри, расценив фразу, как намёк, тут же энергично замахал рукой, приглашая Невилла присоединиться и втайне надеясь, что разговор об ордене Феникса окончен.

Не тут-то было. Обретя ещё одного слушателя, Хагрид принялся соловьем заливаться о благородных героях борьбы со злом и вечной славе, покрывшей их имена. О том, что две трети членов ордена благополучно отправились к праотцам и никто лишний раз о них не вспоминал, недоагитатор само собой умолчал.

Гарри злился. Невилл выглядел всё мрачнее и мрачнее, оно и понятно. О том, что случилось с его родителями знали очень многие, и Гарри исключением не был, а оттого и состояние приятеля вполне себе представлял. Лично для Невилла судьба родителей никакого отношения к вечной славе не имела. Только горечь от потери, бесконечные сожаления о невозможности что-то исправить и пожизненные визиты в Мунго…