На темной стороне Луны
Шрифт:
— А еще?
— Одежда у него импортная, вы заметили. Куплена на чеки. Нарижняк, следователь, на совещании сказал, что Сабирджона опознали продавцы магазина «Березка», он приезжал туда вместе с неизвестным мужчиной. Мы считаем, что Артыков был у него телохранителем.
— Как его характеризуют?
— Неровным. Но в целом-то парень был неплохой. Пробовал сочинять песни, играл на гитаре, писал стихи…
— Как там наши ребята в розыске?
— Все нормально, устоз.
— Ты чем-то расстроен?
Какаджан приблизил загорелое, с малозаметными оспинками,
— Новость для вас не очень приятная, но, думаю, лучше предупредить. На вас зарегистрировано уголовное дело…
— По поводу нового двигателя?
— Да. Насколько мог, я объяснил про вас Нарижняку, но ведь вы знаете: прокуратура! Им кажется, что мы в милиции все — одно целое, все заодно. Что вы, что Гапуров…
— Будем надеяться на лучшее, — пожал плечами Тура.
— Все же я беспокоюсь за вас, устоз. Следователь возбудил по сто сорок девятой части первой. Как злоупотребление должностным положением. Я слышал, как Равшан Гапуров водителю обещал, что его не возьмут под стражу, если он будет показывать, будто вы были в курсе. Но, как мне кажется, Алик держится пока. Вы бы сходили к Нарижняку. Мало ли как обернется? Хотите, я с ним поговорю, устоз? Прямо сейчас!
Тура спустился в вестибюль по боковой лестнице, остановился около аквариума. В бирюзово-мутной прорве тихо пузырилась, радужно вспыхивала яростной расцветкой тропических рыб, сопела и булькала немая жизнь. Интересно знать, чем пленили крутое сердце Эргашева эти юркие, ослизлые, пестрые существа с пугающе красными глазами водяных упырей?
Мимо ходило великое множество людей — озабоченных и праздных, смеющихся и встревоженных, рядовых и начальственных, но почти никто из них уже не замечал Туру, будто он накинул на себя плащ невидимки. Он был здесь чужой. И вполне нежеланный. Ну что ж, здесь свет клином не сошелся. Надо поискать, где же все-таки сходится этот пресловутый клин? И вообще — как он, собственно, выглядит — свет, сошедшийся наконец клином?
Тура оперся спиной на прохладное толстое стекло аквариума, достал из кармана конверт Аминова и быстро вскрыл его.
На официальном бланке — «Управление внутренних дел мубекского облисполкома. Экспертно-криминалистический отдел. Справка эксперта. К уголовному делу не подшивать» — было написано от руки:
«Т-щу Халматову Т.
Согласно результатам произведенного экспресс-анализа представленная на исследование жидкость не содержит характерных компонентов коньяка заводского изготовления.
Эксперт-химик ЭКО мубекского УВД капитан милиции М. Аминов».
— Тура-ака! — тихо позвали. Он обернулся и увидел рядом хромого Халяфа. — Генерал знает, что вы в управлении, приказал срочно подняться к нему.
Тура спрятал конверт в карман, усмехнулся:
— Я думал, Халяф, что у вас в управлении никто не работает. А вот, гляди, пять минут простоял тут — уже кто-то успел доложить…
Халяф молча смотрел ему в лицо — понять, о чем он думает, было невозможно. Тура легонько похлопал его по плечу и неожиданно для себя спросил:
— Халяф,
Халяф сморгнул и сказал без всякого выражения:
— Мы кормим друг друга…
— О-о, сердит ты на меня, — Эргашев прошел вдоль длинного приставного стола, вернулся к Туре. — Знаю. На свадьбе не подошел. Уехал, не прощаясь. Считаешь меня во всем виновным. Я, между прочим, не одобрил Яхъяева на свадьбе. Ни его, ни раиса. Сказал им: «Вы виноваты оба! Найдите Халматова. Втроем выпейте по сто пятьдесят — и чтоб без обид!» Мужики мы или кто? — Генерал поднял на Туру желтые яростные глаза. — Побежали тебя искать — тебя и след простыл…
Халматов промолчал.
«Рахматулла Юлдашев, видимо, не очень обиделся на Яхъяева за то, что тот унизил жениха в его же доме… Да и генерала, похоже, это не особо потрясло».
— Как живешь? Надежда переживает, наверное? — спросил Эргашев.
— Ничего. У меня жена — белоруска…
Эргашев усмехнулся, понимающе помотал головой:
— Зовет в Москву, наверное…
— Все бывает.
— Поедешь? Или как?
— Нет, — быстро и твердо отрезал Тура.
Генерал долго, внимательно смотрел на него, потом равнодушно заметил:
— Смотри сам. Улугбек учится?
— Да, все в порядке.
— Ты не думай — я не забыл о тебе, — вдруг очень сердечно сказал Эргашев. — Ты знаешь, я всегда считал тебя своим лучшим сотрудником. Что-нибудь сообразим. Дай мне только немного времени. Период сейчас такой. Насели на меня. Комплексная проверка по всем линиям. В каждую дырку лезут. И все хотят понять — на коне Эргашев или уже нет?
Генерал сел за стол, вынул из стакана шариковую ручку, подвинул к себе какой-то документ, чтобы расписаться, но ручка не писала. Он черкнул раз-другой по бумаге — шарик отказал. Генерал скрипнул зубами, переломил в кулаке ручку и швырнул обломки на стол.
— Черт бы их побрал! Ты думаешь, мне легко? — заорал он Туре. — Ты представляешь, как под меня копают, как сверху давят! Как за горло хотят взять! Но все у них напрасно! Это Мубек. Могут и по рукам дать пакостникам! Или тебе это уже безразлично?! С глаз долой — из сердца вон?
— Вроде бы нет, — Тура пожал плечами.
— А если не безразлично, то должен понимать: тут политика! И запомни — в политике, как в шахматах: не сделал нужный ход в соответствующий момент, сразу ухудшил свою позицию. Тебе это ничего не говорит?
— Даже не шепчет, — спокойно ответил Тура.
— А зря! Проверяющий по борьбе с наркоманией, эта толстомордая задница, все время у меня интересуется — может быть, Пак или Халматов располагали какими-нибудь дополнительными данными? — Эргашев пристально взглянул на Туру. — у обоих, мол, много друзей, обширные связи, могла пройти какая-нибудь интересная информация… Понимаешь? Было бы неплохо, если б я смог что-нибудь пообещать.
— Нет, — Тура спокойно выдержал его взгляд.
— Хотя бы на ближайший месяц, квартал! Это не Равшану, это мне лично нужно! Подумай, Тура, ты еще не видел человека, которого о чем-то просил Эргашев…