На то и волки
Шрифт:
— Лева тоже был в игре?
— Ну, был.
— Мать вашу, да что вы такое раскопали?
— Золото, — сказала Лара. — Гольден. Голд. Олтун, как аборигены ваши выражаются. Много золота. Не волнуйся, меня пока в причастности к этому делу и не подозревают — ну кто всерьез подумает, что эта соплюшка в курсе… Я с любой стороны вне опасности. ТЕ меня не подозревают, а вы с Кузьмичом ни за что не тронете — папу побоитесь…
— Что ты знаешь об этих так называемых «тех»?
— Что они тоже охотятся за золотом, — слегка поскучнела, — и оставили два трупа.
— Больше, милая, больше… — сказал Данил. — Ты не знала?
— Все равно, меня они ни
— Кстати, о папе, — сказал Данил. — Тебе не приходило в голову, что у того, кто уволочет золотишко за рубеж под носом папиной конторы, не будет покоя и в заграницах?
— Это не контора. Папина самодеятельность. Скажу тебе по секрету, его сюда отправили, как когда-то господ штабс-капитанов — в Кушку. Был у него некий прокольчик. А реабилитироваться хочется. Вот он в паре с верным Санчо Пансой и копает в свободное от работы время. Точно знаю.
— Господи, да откуда? Санчо в постели проболтался?
— Не хами. Я их слушаю, — безмятежно сказала Лара. — Примитивная штучка, продается в «Панцире», потом ловишь на транзистор, только и дел… Кабинет-то у него не запирается, а мы с мамой всегда знаем заранее, когда припрутся техники с еженедельной проверкой. Забираю, потом ставлю опять. Они об этом исключительно дома треплются, на службе опасаются…
Данил задумчиво смотрел на нее. Нужно сказать, насчет подслушивающего устройства он девчонке верил всецело. В трех шантарских магазинах и в самом деле богатейший выбор таких штучек. На любимую доченьку никто и не подумает. Был аналогичный случай в США, и описан он не в шпионской беллетристике, а в закрытом бюллетене для профессионалов: двенадцатилетний отпрыск некоего фирмача влепил папочке в телефон подобную игрушку (и тоже купленную в магазине), какое-то время успешно сбывал информацию папочкиным конкурентам, пока его не отловили-таки детективы фирмы…
— Значит, это ты снабдила Ивлева стволом?
— Ага. Он что-то занервничал, жаловался, что следят. А я привезла с собой парочку этих игрушек, было совсем просто…
— А где карта?
— Я же сказала, скоро будет. Там кое-что нужно расшифровать. Этим занимаются… не здесь. Буквально через несколько дней все будет готово.
— Еще подробности?
— Вот это уже, извини, потом, — сказала Лара непреклонно. — Да это сейчас и несущественно. Когда пустимся в путь-дорогу и будем на полпути к месту, и карту посмотришь, и насчет подробностей потреплемся… Ну как, согласен?
Данил посмотрел на нее, опустил глаза, побарабанил пальцами по кожаной оплетке руля. И сказал:
— Согласен.
Странно, но он не чувствовал ни малейшего следа душевного неудобства. В сорок пять на многое смотришь иначе, а после полутора лет в фирме — тем более. В таком возрасте начинаешь уже бояться нищей, одинокой старости. А сделать счастливыми и сытыми абсолютно всех этот клад не способен, очень уж мало придется на каждого, если делить на всех…
— Только постарайся меня не обманывать, — сказала Лара столь же серьезно. — Для меня в этом шансе — все. Я в жизни и мышки не убила, но в тебя, если что, обойму всажу, честное слово.
— Интересно, а ты меня с носом не оставишь, оказавшись за рубежами? — хмыкнул он.
— Не беспокойся. У меня хватает ума, чтобы сообразить: одну меня в этом суровом мире схавают и не поморщатся… — Лара глянула на него озорно, с интересом: — Ты как, прямо сейчас будешь требовать постельного закрепления договора?
— Иди
Данил смотрел ей вслед и в некоторой растерянности чувств пытался привыкнуть к мысли, что это — его будущая жена. Что впереди — нешуточная схватка. Особых треволнений, правда, не наблюдалось — он давно уже привык к резким поворотам в жизни. И думать следует больше о том, как все это провернуть — Кузьмича следует непременно взять в долю, иначе нельзя…
В том, что клад существует, он не сомневался ничуть. Не было другого объяснения, столь исчерпывающе толковавшего бы все несуразности, загадки и полосу убийств. Стоило подставить в уравнение клад, как оно решалось мгновенно, все иксы, игрики и прочие зеты обретали четкое значение.
Если над чем-то и оставалось ломать голову, то это над тем, ч т о т а к о е этот клад. Вариантов было только два: золото Колчака и клад Иваницкого.
Золото Колчака, вернее, часть адмиральского запаса, потаенно зарытую сподвижниками, искали семьдесят с лишним лет, да так и не нашли пока. Но никто еще не доказал неопровержимо, что адмиральской захоронки н е т…
С кладом Иваницкого, легендарного золотопромышленника царских времен, уверенности даже больше. По канонической версии, впопыхах скрывшийся в Монголию Иваницкий закопал в окрестностях озера Баракчуль то ли два, то ли три пуда рассыпанного золота и монет. Сам он вскорости умер в Урге, но еще несколько лет после этого ЧК-ГПУ одного за другим отлавливала его бывших приказчиков и сподвижников по банде есаула Котова, упрямо прорывавшихся из Маньчжурии. Похоже было, правда, что они сами толком не знали, где лежит захоронка, — но их упрямство наводило на раздумья. А в шестьдесят девятом, рассказывал Каретников, шантарское КГБ взяло под колпак дочь Иваницкого. Пятидесятилетняя дамочка, гражданка США, вдруг возжелала посетить родные места — и в сопровождении секретаря-янкеса три дня убила на поездку в глухие места, примыкавшие к Баракчулю (там когда-то стоял посреди тайги домина золотопромышленника с личной тюрьмой в подвале, где он держал строптивых инородцев). Судя по агентурным данным, копать где-либо, равно как и нырять в озеро с аквалангом, она не пробовала (возможно, трезво оценивала ситуацию и понимала, что вывезти ничего не удастся).
Словом, это либо золото Колчака, либо клад Иваницкого. Больше никаких кладов с этой частью Сибири история не связывает. Можно, конечно, допускать что-то более экзотическое, но вряд ли. Древние обитатели этих мест много золота накопить не смогли бы. Золотой запас государства хягасов попал в руки Чингисхана и был вывезен в Каракорум. А в более близкие времена здесь, кроме Булдыгина и Иваницкого, не было крезов, способных закопать, спасая от большевиков, несколько кубометров золота…
Он взял трубку, набрал номер.
— Одиннадцатый стройучасток, — откликнулась трубка понятным лишь для посвященных паролем.
— Дядя Миша, это я, — сказал Данил. — Все тихо?
— Как на морском дне.
— «Москвич» на ходу?
— А что ему сделается?
— Заводи тачку, сажай Графа, собери все ценное и делай ноги. Дуй прямо в пансионат. Сошлись на меня, занимай любой коттеджик и живи.
— Что, горим?
— Да нет, — сказал Данил. — Просто не хочу я, чтобы оказалось потом, будто это я хлопнул тебя на даче из ствола, за которым уже числится куча жмуриков… Понял? В общем… (замигала зеленая лампочка лежавшей тут же рации). Ну, все, ехай! — Он отложил трубку и схватил рацию. — Барс.