На тревожных перекрестках. Записки чекиста
Шрифт:
– Потом… потом… Да погляди там, чтобы все было в порядке.
Девушка молча вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Наша беседа с солтысом Зысом продолжалась больше часа. Он рассказал, что польские власти не считают белорусов и польских бедняков за людей. А чтобы они беспрекословно повиновались, в населенные пункты часто наезжают карательные отряды и свирепо расправляются с недовольными. По малейшему подозрению в нелояльности людей арестовывают, секут розгами, расстреливают, а имущество репрессированных конфискуют, то есть попросту грабят. Между прочим
– А вы знаете, что я поляк?
– Знаю, – ответил я, – но дело же не в этом. Дело в классовой позиции человека, а не в его происхождении. Знаете, в Красной Армии много бойцов различных национальностей, однако никто никогда не интересуется, кто какому богу поклоняется, у всех у нас вера одна – Революция, и за нее сражаются все, потому что она главней, она важней всего остального.
– Ну и добже, – удовлетворенно заметил Зыс. – Поляк поляку – рознь. Одно дело – паны и помещики, другое – мы, крестьяне, или, как нас называют господа, быдло.
Иосиф Зыс сказал мне, что на оккупированной территории организовались и по мере сил действуют народные подпольные повстанческие группы. Он сам стоит во главе одной из таких групп. Принадлежность к польской национальности и должность солтыса помогают ему в подпольной работе, начальство доверяет, чем он и пользуется в интересах партизанского движения.
Информация Зыса была обнадеживающей. Она открывала перед нашей группой отчетливую перспективу активных действий. Народ поддержит, значит, остается по-настоящему выполнять наказ ЦК о том, чтобы под ногами оккупантов горела земля.
Мы обменялись с Зысом паролями, наметили места явок и договорились, что через сутки он придет в лес к месту нашей стоянки, чтобы подробнее договориться о совместных действиях.
Деревню уже давно окутала глухая промозглая ночь, и Зыс посоветовал мне поспать до рассвета, иначе можно и заблудиться в незнакомой местности. Но в это время во дворе послышался конский топот и отрывистые команды.
– Наверное, уланы, – встревожился Зыс.
В комнату вбежала его дочь и сказала, что во двор въехал полувзвод улан, командир требует накормить коней, дать людям хлеба, сала и яиц, а ему горячий ужин, бутылку водки и отдельную комнату.
Хозяин только руками развел.
– И ничего не попишешь! Попробуй откажи – дом спалят!
Дочери он сказал:
– Спрячь товарища на сеновале.
Девушка проводила меня на сеновал, навалила на меня несколько ворохов сена и мгновенно исчезла в темноте. Я только услышал, как звякнула щеколда, закрывавшая вход на чердак.
Всю ночь солтыс и его дочь потчевали домашними запасами подгулявших улан, а я грустно и одиноко, одолеваемый разными думами, мерз на чердаке. Когда хмурый рассвет стал разгонять тьму и пробиваться на сеновал через слуховое окно, уланы сели на коней и уехали. Только тогда я чуть забылся в полусне. Но вот снова звякнула щеколда, и дочь Зыса, разбросав сено, негромко окликнула:
– Выходите, товарищ. Они ускакали!
Девушка обмахнула меня веником, чтобы грубошерстное пальто не выдавало
Иосиф Зыс, улыбаясь, спросил:
– Напугались?
– Ничего не напугался, – сказала дочь. – Он смелый.
От завтрака я отказался, так как спешил до наступления утра выбраться из деревни. Простился с хозяином, девушка вывела меня задами к дороге, показала, куда идти, и в предрассветной полутьме я зашагал к заждавшимся меня друзьям.
Впервые в жизни я выполнил разведывательное задание в тылу врага, поэтому настроение у меня было приподнятое.
Не чувствуя ног от усталости, я добрался до нашего лагеря. Нехведович усадил меня на траву и терпеливо выслушал мой подробный доклад.
– Зыс человек надежный, – заверил я. – А какого о нем мнения в уездкоме?
– Хорошего, – сказал Иосиф. – Будем работать с ним и с его подпольщиками. В округе немало патриотически настроенных крестьян, рвущихся в дело. Наша задача – вовлекать их в боевые операции, показать на практике, что бить оккупантов не только нужно, но и можно.
Потом командир собрал группу и сообщил, что связь с местным подпольем налажена и что на днях мы начнем боевые операции совместно со здешними повстанцами.
Экспроприация, налет и новая директива
План солтыса Зыса – Бескровная победа – Схватка на дороге – Создаем новые отряды
Сведения, полученные Нехведовичем из подпольного комитета и мною от Иосифа Зыса, подтверждали главное, о чем нам говорили в ЦК Компартии Литвы и Белоруссии: народ ненавидит оккупантов, охотно поддерживает подпольщиков и партизан и все активней сопротивляется захватчикам, берется за оружие. Наша группа, перешедшая линию фронта, почувствовала себя не одинокой и не изолированной, а частицей большого коллектива, ведущего целеустремленную битву с врагом.
Нам предстояло укрепить и развить связь с местными патриотами, вовлекать существующие группы в совместные боевые операции, создавать новые партизанские группы и отряды. Следовало также наладить разведку, чтобы отовсюду стекалась информация о мероприятиях польской администрации, состоянии, численности, вооружении армейских и полицейских подразделений. Сделать это мы могли только при помощи местных жителей. Вот почему с таким нетерпением вся группа ожидала прихода Иосифа Зыса.
Минули сутки, а Зыс не появлялся.
– Нет и нет, – говорил Нехведович. – Уж не засыпался ли?
– Не может быть, – отвечал я. – Опытный же человек.
А сам думал: «Сложная штука – борьба в тылу врага. Не знаешь, где споткнешься».
Только на исходе третьих суток, когда уже ждать стало совсем невмоготу, Ваня Жулега, лежавший почти у самой дороги, заметил неизвестного человека и по моим описаниям узнал в нем солтыса Зыса. Тот шел неторопливым, уверенным шагом, опирался на обструганную суковатую палку и внимательно посматривал по сторонам.