На тропе войны
Шрифт:
– Может, ты и прав. Может быть, – ответил я, посмеиваясь над его мыслями. – Я не знаю, кто издает эти звуки, камни или Люди Глубин, но я люблю сидеть на берегу и слушать их.
– Я говорю тебе, брат, что река и любой ручей – живые, – повторил Питамакан, и мы долго еще сидели тихо и неподвижно, думая каждый о своем.
Мы были полумилей или больше выше лагеря, и вокруг нас паслось множество лошадей; вьючные, таскавшие волокуши, необъезженные, кобылы и жеребята. Самые лучшие лошади – верховые, предназначенные для охоты на бизонов, на ночь привязывались рядом с вигвамами их владельцев. Внезапно
– Что могло напугать их? Волки? – спросил я.
Питамакан уже лежал, распластавшись на земле, пытаясь разглядеть нарушителей спокойствия на фоне неба, я последовал его примеру. Лошади остановились, отбежав на несколько сотен ярдов, затем все обернулись мордами к западу, некоторые продолжали фыркать; через пару мгновений они снова сорвались с места и помчались мимо нас.
– Мут-туп-и! Со-об-икс! (Люди! Военный отряд) – прошептал Питамакан, и в тот же момент я заметил несколько смутных темных силуэтов, которые определенно были людьми. Их было очень много, почти целая армия. Они продвигались очень медленно.
В то время как мы едва могли разглядеть их на фоне залитого лунным светом неба, для них невозможно было разглядеть нас на таком расстоянии на фоне темных скал. Мы вскочили и побежали в лагерь, где разбудили Белого Волка и взяли свои ружья. Он сказал, что поднимет Одиноких Едоков и воинов своего клана, и приказал нам быстро бежать к вигвамам других кланов и поднять там тревогу. Это было сделано: мужчины, которых мы разбудили, побежали будить остальных, разнесли весть о приближении врагов и велели матерям сделать так, чтобы дети вели себя тихо.
Большое Озеро был одним из первых, кого мы разбудили, и когда, в нескольких словах, мы описали то, что видели, он сразу все понял. Он приказал вождям Одиноких Борцов, Черных Дверей, и Редких Одиноких пойти с их воинами на помощь Белому Волку, а сам приказал остальным воинам из нижней части лагеря встать напротив утеса.
– Скажи своему отцу не стрелять во врага без приказа, – сказал он Питамакану. – Мы хотим зайти к ним в тыл.
Мы поторопились назад к вершине горного хребта и доставили сообщение, но Белый Волк уже отдал такой же приказ. Больше двухсот мужчин лежали на земле к западу от вигвамов Маленьких Накидок, мрачно ожидая приказа напасть на врага. Питамакан и я, с ружьями в руках и револьверами на поясе, лежали по бокам от Белого Волка. Большое, медленно плывущее облако закрыло луну и стало совсем темно. Время тянулось; мы ничего не видели и не слышали. Очевидно, военный отряд ждал, когда луна снова очистится, чтобы напасть на, как они думали, спящий лагерь.
Прошло пятнадцать или двадцать минут напряженного ожидания, прежде чем облако отползло, и луна снова засияла и показала нам большую группу людей тихо, медленно, шаг за шагом крадущихся к нам и нашему лагерю. Они выстроились в линии – пятьдесят или семьдесят пять ярдов длиной, и пять или шести воинов в глубину. Их возглавлял человек огромного роста, носивший особого вида головной убор из перьев, торчавших во всех направлениях, словно иглы рассерженного дикобраза.
– Ассинава! (Кри!) – прошептал Белый Волк.
Отряд продолжал двигаться по горному хребту, пока луна
– Ис-ско-нак-ит! (Стреляйте!)
Наши двести или больше ружей выплюнули огонь и загрохотали, а в ответ послышались крики удивления и боли; мы издали боевой клич черноногих и торопливо перезарядили ружья под покровом низко висящих облаков порохового дыма. Враг открыл по нам ответный огонь, но мы все лежали, а их пули летели высоко над землей. Мы вскочили, оказавшись выше облаков дыма, и увидели множество людей, лежавших на траве неподвижно или корчившихся от боли, остальные отступали.
Тогда с левого фланга и с фронта в их тесные ряды стали стрелять воины Большого Озера.
Беглецы ответили редкими выстрелами. Путь к отступлению им был отрезан и на запад, и к равнине, и им оставалось только отступать в нашу сторону, где из встретили оглушительным залпом. Я видел, что их огромный вождь, видимо до сих пор невредимый, поднял руки и что-то кричал своим охваченным паникой воинам, и в этот момент Питамакан сказал мне: "Смотри, сейчас он упадет" и выстрелил. Гигант повернулся и упал замертво, а его уцелевшие воины начали прыгать с утеса или скатываться по крутому склону в реку, до которой было сто футов.
– Я убил его! Это еще один ку, – крикнул Длинный Медведь. Он помчался вперед и схватил ружье мертвеца.
– Ты не убивал его! Это не твой ку! – крикнул Узел На Стреле, наш близкий друг. – Питамакан убил этого вождя. Я видел, что он сделал это.
И он выхватил ружье из руки Длинного Медведя. Питамакан и я побежали к утесу с нашим отрядом, чтобы видеть результат сражения. Мы увидели реку, покрытую плывущими людьми, на которых смотрел большой отряд пиеганов. Большое Озеро и Белый Волк бежали вверх и вниз по длинной линии, крича:
– Не стреляйте больше! Пусть оставшиеся уйдут, чтобы нести домой рассказ о том, что пикуни делают со своими врагами!
Действительно, после этого только один или два выстрела были сделаны молодыми людьми, возбужденными и одержимыми жаждой убийства. Мы смотрели, как кри боролись за жизнь в водах широкой реки. Многие из них двигались все медленнее и медленнее, а затем, часто с криком отчаяния, исчезали из вида. Другие, кто смог достичь дальнего берега, брели по песку к лесу, где надеялись найти убежище. Остальные погибли при прыжке в воду с высокого утеса, на котором мы стояли. Когда в реке больше не было видно, Белый Волк, Питамакан и я пошли домой, оставив считать убитых тем, кому это было интересно.
Мы немного поговорили, и, ответив на несколько вопросов, заданных испуганными женщинами, легли, чтобы отдохнуть.
Утром лагерь проснулся рано и пришел в движение. Лагерный глашатай бегал среди вигвамов, крича о том, что триста одиннадцать кри пали под выстрелами воинов пиеганов, и множество их схвачено Подводными Людьми. Здесь и там закаленные воины и молодые мужчины громко считали свои ку
Длинный Медведь приехал и встал прямо перед дверным проемом нашего вигвама, крича: