На участке неспокойно
Шрифт:
— Ну, ты, брат, хватил! — развел руками Сергей.
— Сказал, что думал. Кривить душой не привычен, — буркнул Лазиз и потянулся к пачке сигарет, лежавших на столе.
2.
Жан стоял у двери и улыбался. В руках у него, как всегда, была какая-то тоненькая книжка.
Сергей смотрел на него и все больше приходил к выводу, что он дурачился, по-видимому, хотел пооригинальничать или подразнить тех, кого по каким-то причинам недолюбливал. Беда в том, что это шутовство могло в конце концов перерасти в хулиганство
…Сабиров, развалясь в кресле, твердил монотонно:
— Это дело нельзя так оставить, товарищи! Я предлагаю немедленно передать материал Мороза в суд. Он совершил преступление и должен понести наказание.
— Дали бы вам власть, товарищ Сабиров, вы бы, наверно, пересажали всех, — грубо проговорил Войтюк. Он находился напротив участкового и смотрел на него сердитыми немигающими глазами.
— Тебя еще тут. не хватало, — не удостоил Войтюка взглядом Сабиров. — Как-нибудь обойдемся без… Товарищ Голиков, может, ты попросишь его выйти отсюда?
Сергей побледнел — рванулся вперед, не в силах побороть гнева. Неужели лейтенант не понимал, что, предлагая выпроводить Войтюка из отдела, он тем самым наносил оскорбление не одному Василию? Войтюк работал в дружине не за деньги и не ради славы, у него было искреннее желание помочь милиции ликвидировать в городе преступность и хулиганство.
— Как ты посмел? — задохнулся Сергей, останавливаясь на полпути к Сабирову.
Лейтенант, должно быть, понял, что поступил неверно, или, может быть, струсил. Он приподнялся и, натянуто улыбаясь, произнес как можно дружелюбнее:
— Ну-ну, чего ты распетушился. Я пошутил.
— За такие шутки штаны надо снимать, — бросил Сергей.
Мороз сунул свою книжку в карман и захохотал Лазиз, только что возвратившийся от начальника отдела, дружелюбно спросил:
— Развлекаешь?
— Кому это нужно, — продолжал смеяться Жан. — Они меня развлекают. Артисты!
— Перестань! — оборвал Мороза Войтюк.
— Разве у нас имеется такой закон, который бы запрещал человеку говорить то, что он думает? — плутоватыми глазами посмотрел Жан на Войтюка. — Товарищ Голиков, могу я говорить все, что мне захочется?
— Нет.
— Значит, у нас свобода слова только на бумаге?
— Не кощунствуй, Иван, — попросил Сергей. — О какой же свободе слова ты говоришь?
— О самой обыкновенной. Хотя бы о той, что привела меня к вам. За что хочет наказать меня товарищ Сабиров? За то, что я назвал человека тем именем, которое больше всего подходит ему? Разве за это наказывают? По-моему, за это представляют к награде. Сидите здесь, разводите какие-то мифические дискуссии. Кому это нужно?
В разговор вступил Лазиз:
— Мороз рассказал мне о своем поступке. Клянусь, я бы на его месте поступил точно так
— Пойдем, Василий, покурим. У меня есть гаванские сигары. Кстати, я тебе сообщу о своем «преступлении». Сабиров тут нес такую чушь, что его стыдно слушать… Товарищ Сабиров, я правду говорю?
— Нет, это черт знает что такое! — соскочил с кресла лейтенант. — Вы еще его защищаете. Он же самый отъявленный хулиган. Его место за решеткой.
— Кому это нужно? Если вместе с тобой, то тогда другое дело.
— Да как ты смеешь?! Товарищ младший лейтенант, — вытянулся Садыков перед Шаикрамовым, — немедленно посадите его в КПЗ! Я требую!
— Мороз, — с упреком произнес Лазиз. Губы его дрожали. В глазах загорались лукавые огоньки. Он отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку.
— Товарищ Шаикрамов, вы слышали? — повторил фальцетом лейтенант.
— Иван, я же просил тебя выйти на минутку, — спокойно сказал Лазиз.
— Нет, он никуда не выйдет! — взвизгнул Сабиров. — Ты его сейчас же посадишь в КПЗ! Если не сделаешь этого, я доложу подполковнику.
Жан, изменив своей привычке, проговорил: «Ну и дела!» и шагнул в коридор. За ним, разбрасывая на ходу стулья, выскочил, как ужаленный, Сабиров.
Сергей и Лазиз переглянулись. Кажется, они переборщили. Теперь не миновать нагоняя.
— Почему мы нянчимся с ним? — проговорил Вой-тюк. — По-моему, его действительно надо наказать. Сабиров прав.
— За что?
— Он же оскорбил человека!
— Он сказал правду в глаза прохвосту. Понял? Прохвосту, а не человеку! Может быть, ты не знаешь, как все произошло? Мороз разговаривал с тобой?
— Нам Сабиров рассказал…
— Надо всегда выслушивать обе стороны, — не дал говорить Шаикрамов. — Сергей, ты это учти. Я вижу, на твоем участке люди не знают самых элементарных правил… Ты послушай, какое преступление он совершил. — Лазиз снова посмотрел на Василия. — Или ты хочешь, чтобы тебе обо всем сообщил сам Мороз?
— Если можно.
— Иван! — позвал Лазиз.
Мороз вошел.
— Расскажи Войтюку, за что тебя сюда привели…
— Кому это нужно, — равнодушно обронил Жан.
— Он назвал шашлычника вором, понял? Потому что этот толстобрюхий тип вместо мяса продавал тухлую печенку… Из тебя может выйти великолепный ревизор, только брось пить, — посоветовал Шаикрамов.
— Ревизор? — удивился Мороз. — Миф…
— Я пошел, — должно быть, тут же позабыл о Морозе Шаикрамов. — Кстати, с шашлычником мы еще встретимся. Я его научу, как делать настоящие шашлыки, вот увидите!
Василий и Сергей сидели молча, слушая Мороза, который ни с того ни с сего начал вполголоса декламировать стихи «Разговор с фининспектором».