На участке неспокойно
Шрифт:
— Садись с нами, куда ты? — приподнялся Эргаш.
— Кому это нужно? Я люблю уединение. Это облагораживает. — Ваша компания — бесполезное объединение, — брезгливо сморщился он.
— Устроить бы ему темную, — завистливо глядя на Мороза, предложил Равиль.
— Надо будет — устроим, — сурово оборвал Муртазина Эргаш. — Он еще нам пригодится… Кстати, сегодня сюда должен подойти один мой знакомый. Будьте с ним вежливы. У него, между прочим, своя машина.
— О! — произнесли в один голос Равиль и Жорка.
…Попойка началась. Хабаров
больше молчал, удивляя Жорку и Равиля, которые с первой же рюмки понесли такую несуразицу, что Эргаш несколько раз осаживал обоих тумаками по загривку.
К десяти пришел знакомый Эргаша. Это был шофер больницы Азиз Садыков.
— Я уж думал, что ты не придешь! — недружелюбно бросил ему Эргаш.
— Дела, — хмуро отозвался Садыков.
Выпили еще — все разом, за знакомство. Хабаров не закусил — уставился на Садыкова пьяными глазами. Азиз тихо засмеялся и, достав из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги, начал неторопливо перелистывать.
«Боится или набивает цену? — подумал о Садыкове Эргаш. — Черт меня связал с ним. Толку от него, пожалуй, как от козла молока. Хорошо, что имеет машину».
— На! Пей еще! — налил Хабаров Садыкову стакан водки.
— С-спасибо, — поблагодарил Садыков.
— Житья нет, — заныл Жорка, увидев входящих в зал дружинников. — Сидим вот. Пьем. Вроде все хорошо, душу из меня вон! Если же разобраться — полная ерунда получается. Шагу не можем шагнуть без провожатых. Чуть зазевался, сразу тебя берут за жабры. Будто ты маленький. Я бы всех этих опекунов…
— Хотя бы милиция забирала, не обидно было бы, — поддержал Равиль. — А то свои ребята, как будто…
— Свои? — взбычил налитую кровыо шею Хабаров. — Какие это свои. Ты, я, он, вот он — свои… И так и далее… А те «свои» у меня вот тут сидят, — похлопал он себя по загривку.
— Прижимают они нас, — почесал кадык Жорка. — Дышать становится нечем. Я уж боюсь на улицу выходить.
— В штаны напустил? — Степан сплюнул.
— У меня тоже на всех этих дружинников и прочих голиковских змеенышей руки давно чешутся, — стукнул по столу Садыков. — Наше время придет. Выпьем?
— Правильно, душу из меня вон! — оживился Жорка — Наливай, Равиль. Полней, полней! Я произнесу тост: выпьем за виновника нашего сегодняшнего торжества — Степана Хабарова, который полон сил бороться с теми, кто мешает нам правильно жить и отдыхать.
— Ура!
— Я всех этих… — начал польщенный Хабаров, — в порошок изотру! Пустое место сделаю! Что молчите? Не верите?.. Эргаш, -друг, ты веришь мне или нет? Я никогда тебя не подводил, правда?
— Правда, Степа. Молодец! — Эргаш положил ладонь на хабаровский кулак. — Поэтому я тебя и познакомил со своими друзьями. Мы с тобой еще покажем себя! Нас кое-кто вспомнит… Только знаешь что? — в голосе Эргаша появились стальные нотки. — Давай обо всем поговорим после. Сейчас не время. Вернее, не место. Мы пришли сюда веселиться.
— То есть пить и жрать, — захохотал Жорка.
— Тебе,
Они вышли из ресторана последними. На улице накрапывал дождь. Дул резкий, холодный ветер. Он рвал полы пиджаков, теребил волосы, бросал в лица липкие скрюченные листья. Вокруг не было ни души.
— Пройдемся немного, — предложил Эргаш.
— Холодно, душу из меня вон! — заныл Жорка.
— Молчи!
Они направились к небольшому скверику, темневшему в конце улицы. Посредине сквера стоял открытый павильон.
— Нам повезло! — сострил Равиль. — Все столики пусты.
К ним подошла закутанная в шаль полная пожилая официантка:
— Кроме воды и шампанского, ничего нет.
— Давайте две бутылки шампанского… Итак, друзья, собрание считаю открытым, — произнес Эргаш, провожая официантку настороженным взглядом. — На повестке дня один вопрос: дружинники. У кого имеются предложения? Лично я считаю, что нам пора перейти от слов к делу. В первую очередь мы должны взять за шиворот главарей — Василия Войтюка, Рийю Тамсааре и Абдуллу Зияева.
— Это сделаю я! — Хабаров сжал огромные кулаки до синевы.
Пришла официантка с шампанским и стаканами:
— Открыть?
— Сами откроем!
Она ушла.
Эргаш, словно не слыша слов Хабарова, стал поочередно говорить каждому, не спуская с собеседника сво их цепких глаз.
— Равиль, помнишь, как Тамсааре и Зияев вывели тебя при всех с танцплощадки и отправили под конвоем в штаб дружины?
— Помню, — глухо отозвался Муртазин.
— Жорка, ты не забыл, как Зияев не пустил тебя в кино, хотя ты и имел билет?
— Не забыл, душу из меня вон! — поморщился Шофман.
— Степан, ты, наверно, знаешь, по чьей вине тебе пришлось отсидеть пятнадцать суток?
— Войтюк!.. Убью! — пьяно промычал Хабаров.
— Азизу, я думаю, напоминать ничего не надо. Ему эти сволочи вообще проходу не дают. На каждом метре останавливают, если едет на собственной машине.
— Гады, копейки не дают заработать, — заскрипел зубами Садыков.
— Значит? — обвел всех тем же цепким, ждущим взглядом Эргаш.
— Никому пощады! — стукнул кулаком по столу Хабаров.
— Тише! — подался вперед Эргаш. — Запомните, друзья, у нас есть хороший товарищ. Он всегда придет к нам на помощь. Я пока не назову вам его фамилии. С ним не пропадем.
— Еще бы поговорить с моим корешом, — скривился Хабаров, выпив шампанское. — У него нюх, как у овчарки, так и далее. Экспромтом обещался меня угостить. Правда, до баб больно охоч!
— До баб мы все того, — захихикал Азиз.