На участке неспокойно
Шрифт:
Рийя отскочила от окна и выбежала на улицу, так и не дождавшись, когда он постучит в дверь,
— Добрый вечер, Василь!.
— Здравствуй, Рийя!
Где же цветы? Она же видела в его руках букет? Может быть, ей показалось? Наверно, показалось. Думает все время не о том, о чем надо… В самом деле, где же цветы?
— Ты готова?
— Угу.
— Пойдем?
— Да.
— Ты какая-то взволнованная. Обидел кто-нибудь?
— Нет.
— Что-нибудь случилось?
— Не знаю.
— Рийя…
Василий
Однако о любви Василий не заговорил; не хватило смелости… Он сказал о просьбе участкового: установить, кто запер ишака в кладовую Неверовой.
Рийя не обиделась, поняв, что Василий и сегодня не поделится с ней своими чувствами. Она была рада, что весь вечер будет вместе с ним.
— А как же кино?
— Сходим на последний сеанс.
Они прошли двор и на секунду задержались у калитки. В кустах живой изгороди Рийя увидела розы, которые принес Василий. Ей захотелось задержаться, взять цветы и сказать ему что-нибудь необыкновенное, ласковое, но у нее почему-то пересохло все во рту.
Потом, когда миновали несколько кварталов, она пришла в себя и спросила, удивленно поглядывая вокруг:
— Куда мы идем?
— К соседям Людмилы Кузьминичны.
Наверное, Василий тоже о чем-то думал в эти минуты, потому что ответил не сразу. Может быть, ругал себя за свою нерешительность.
— К соседям? Зачем? Кроме Мороза, никто этого не мог сделать. Пойдем прямо к нему.
— Не мог он этого сделать, — попробовал отговорить Рийю Василий, хотя вчера в штабе дружины говорил, что именно Мороз был причастен к этой хулиганской выходке.
— Мог, — упрямо повторила Рийя. — Мог! Пойдем, пойдем, не сопротивляйся.
Василий и не думал сопротивляться, просто он на секунду залюбовался разгоряченным лицом Рийи.
— Хорошая ты!
— Выдумал.
— Хорошая!
— Ну вот еще!
— Рийя!
— Пойдем, пойдем, — заторопилась она. Ей отчего-то стало страшно.
Василий опустил голову и пошел за ней, чувствуя, как тяжелеют ноги.
Над городом опускались сумерки. Небо, покрытое тяжелыми низкими тучами, казалось, плыло навстречу луне, выглядывающей из-за домов.
…Мороза дома не оказалось. Хозяйка, у которой Жан снимал небольшую комнату, сказала, что он ушел на работу.
— Какая сейчас работа, поздно уже, — удивилась Рийя,
— Не знаю, милые, не знаю. Найдите его и спросите, на какую работу ходит он вечерами.
Женщина сердито захлопнула дверь.
Рийя посмотрела на Василия:
— Может быть, он кого-нибудь подменил? Сходим на завод.
— Да.
Не было Мороза и на заводе.
— Он сегодня вообще не приходил на работу, — сказал начальник отдела. — Откуда-то позвонил утром и сказал, что у него заболела родственница,
— Что же теперь будет? — поинтересовалась Рийя.
— Уволим, — равнодушно ответил начальник цеха. — Измотал всем нервы.
— Что-то я не вижу, чтобы они у вас были измотаны.
— То есть? — опешил начальник цеха.
— Вышвырнуть человека за борт всегда можно, — взорвалась Рийя. — Вы воспитайте его. Сделайте так, чтобы он приносил людям радость. У вас в молодости тоже, пожалуй, были недостатки… Впрочем, вы и сейчас не без темных пятен.
— Позвольте, позвольте! Какое вы имеете право так говорить мне?
— Для того чтобы сказать бюрократу, что он — бюрократ, не обязательно добиваться для этого чьего-нибудь разрешения. Надо просто подойти к нему и сказать все, что ты о нем думаешь! Ясно?
— Нет, не ясно, — улыбнулся начальник цеха.
— Да-а? — удивленно протянула Рийя. Его улыбка обезоружила ее. — Что же вам не ясно?
— Мне не ясно, почему вы защищаете Мороза?
— Жаль.
— Ладно, сдаюсь! — отступил начальник цеха. — Будем защищать его вместе. Вы приходите сюда завтра. Соберем людей. Поговорим. Хорошо?
— Хорошо, — согласилась Рийя.
Василий молча пожал руку начальника цеха.
Было темно. Очевидно, где-то оборвались электрические провода, потому что на улице, по которой шли Рийя и Василий, не горели фонари.
— Зайдем в больницу? — предложила Рийя.
— Зачем?
— Поговорим с Людмилой Кузьминичной. Может быть, она видела кого-нибудь ночью около своего дома?
— Поздно. Нас не пустят.
— Пустят, — заверила Рийя. — Сейчас дежурит Екатерина Ивановна. Мы ее попросим…
Людмила Кузьминична улыбнулась, увидев Василия и Рийю. Она хорошо знала обоих. Хотелось встать и пойти навстречу, прижать к груди золотистую голову Рийи, приласкать, как родного сына, Василия.
— Здравствуйте, Людмила Кузьминична, — подошла к кровати Рийя. — Как вы себя чувствуете?
— Спасибо… Хорошо, — слабым голосом отозвалась Неверова. — Присаживайтесь.
— Извините нас за поздний приход, — несмело сказал Василий. — Днем не было времени.
— Понимаю, сынок, понимаю…
Они сели и умолкли, не зная с чего начать разговор. Василий стал осматривать палату. Рийя принялась теребить свою косынку.
«Стеснительные, — думала Людмила Кузьминична. — Счастливо жить будут. Ежели у человека плохая душа, он ничего не стесняется… Может, пришли на свадьбу звать? Или случилось что-нибудь? Когда-то я тоже была молодой. Тоже так вот краснела. Господи, как время-то быстро летит! Уж и помирать пора…»
Ей стало неожиданно грустно от этих мыслей. Она украдкой смахнула с глаз набежавшие слезы и положила ладонь на руку Рийи: