На участке неспокойно
Шрифт:
— Что вы, товарищ подполковник, я хорошо знаю Лазиза.
— Это тебе только кажется так, — подошел Абдурахманов к Сергею. — Человека трудно понять. Особенно того, кому ты веришь. Шаикрамов умеет пустить пыль в глаза. Не очень-то доверяйся ему. Я немало повидал за свою жизнь, хорошо знаю людей.
— Нет, товарищ подполковник, Шаикрамов не способен на подлость, — защищал друга Сергей.
— Ладно, не кипятись, — улыбнулся подполковник. Он взял со стола папиросы и протянул Голикову. — Кури… Я пригласил тебя вот по какому вопросу… Скажи,
Сергей забеспокоился:
— Вы были в больнице?
— Я звонил туда. Беседовал с лечащим врачом. Кажется, с Мезенцевой… Ты должен встретиться с нею. Она может что-нибудь сообщить. Людмила Кузьминична — ее соседка.
Сергей почувствовал, как к лицу прихлынула кровь. Подполковник отошел к окну, и оттуда, как показалось Сергею, украдкой следил за ним.
«Неужели ему что-нибудь известно о моих отношениях с Катей? — с тревогой подумал Сергей. — Иначе зачем бы он посоветовал встретиться с нею? Наверно, ему нашептал что-нибудь Сабиров».
— В общем, давай, действуй, — проговорил Абдурахманов. — Как только узнаешь, кто все это сделал, сообщи мне. Мы отдадим его под суд!
Сергей вышел. На него навалился такой поток почти не разрешимых вопросов, что ему стало не по себе. Надо было чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься от них. Однако, никакое дело сейчас по-настоящему не могло увлечь его. Он шагал по улице, ни на кого не обращая внимания, будто все еще вслушивался в голос начальника отдела.
«Почему сегодня подполковник был такой добрый? — думал Сергей. — Не случилось ли что-нибудь? Или, наконец, понял, что криком ничего не возьмешь? Поговорить бы с Лазизом…»
Странно, директор магазина выставил свое алиби. Значит, Карпова все наврала? Не верится, чтобы она была такой, какой нарисовал ее подполковник. Скорее всего, Бахтияров сам сбил ее с правильного пути… В чем же дело? Кто виноват? Почему все так неожиданно изменилось?»
Автюхович налетел на Сергея, как только тот остановился в дверях:
— Ты куда запропастился?
— Был у подполковника, — снял фуражку участковый.
— Это я знаю… Вот после где тебя леший носил? Я обзвонил все телефоны, побывал во всех твоих любимых местах. Честное слово, подумал уже, что ты на радостях зашел в буфет.
— Якуб Панасович, я к вам по делу.
— Знаю, знаю. Ты ко мне только по делу и ходишь, да и то тогда, когда невмоготу становится… Между тем, тут тебя всегда ждут. О тебе часто вспоминают. Не забыл еще, как звать мою жену?
Они стояли в коридоре. Якуб Панасович, должно быть, только что зашел в квартиру. На нем была та же одежда — темные брюки и серый грубошерстный пиджак. На секунду в сознании Сергея возникла мысль: «Правильно ли я сделал, что пришел сюда?» Однако, вспомнив хитроватые прищуренные глаза Абдурахманова, тут же ответил сам себе: «Правильно». От этого внутреннего монолога ему стало легче, и он привычно огляделся, удивляясь тишине в доме.
— Не забыл?
— Что вы, Якуб Панасович. Я всю жизнь вас буду помнить. Вы столько сделали для меня. Особенно Елена Петровна. Помните, как она встретила меня, когда я приехал в Янгишахар? Мне же в то время некуда было притулиться.
— Ладно, ладно. Беру свои слова обратно. Проходи в комнату. Сейчас возвратится с работы Аленка, и мы попируем с тобой.
Сергей с опаской взглянул на Якуба Панасовича, убежденный в том, что тот произнес последнюю фразу, чтобы лишний раз упрекнуть его, Сергея, в пьянке с Крупилиным.
Автюхович понял состояние своего юного друга и как можно веселее проговорил:
— Разве ты не хочешь выпить за мой отъезд?
— Простите, сегодня столько событий, что я совершенно потерял голову.
— Что поделаешь, придется простить. Только учти, в следующий раз я буду непреклонен.
Они улыбнулись друг другу и вошли в гостиную.
Раздвижной круглый стол, выдвинутый на середину комнаты, был заставлен закуской и бутылками с водкой, водой, лимонадом. На тумбочке, рядом с телефоном, стоял огромный букет цветов.
— Ты посмотри, что она тут натворила, — восхищенно произнес Якуб Панасович. — Подожди, подожди, туг имеется какое-то послание. — Автюхович взял со стола тетрадный лист, исписанный крупным ровным почерком, и, прочитав, протянул Сергею. — На, тут тебя в основном касается.
— Меня?!
«Якуб, я ушла за Сережей. Ты, очевидно, не догадаешься его пригласить. Сам же он ни за что не придет.
Это такой бирюк…
Может быть, пригласишь начальника? Я лично почему-то не хочу его видеть.
В общем, делай как хочешь.
Елена».
…Якуб Панасович наполнил рюмки:
— Давай!
Сергей выпил, не почувствовав обжигающего огня, разлившегося по всему телу. Он все еще находился во власти беспокойных дум и смотрел перед собой отсутствующим взглядом.
— Начальника пригласить?
— Султана Абдурахмановича? Как хотите. Я гость… И пришел-то, собственно, из-за него. Выслушайте меня, пожалуйста.
— Что случилось?
— Якуб Панасович, скажите, в каком состоянии находится дело Бахтиярова?
— Почти закончено.
— Почти?
— Мы никак не найдем человека, продавшего Эрга-шу одежду, — начал объяснять Автюхович.
— Это обязательно нужно?
12—4839 177
— Разумеется. Он бы сказал нам, у кого взял финку и брюки. Для суда такие сведения имели бы огромное значение.
— Ну, а если этого человека не было? Вы уже не одну неделю разыскиваете его. Лазиз поднял на ноги всех дружинников.
— Такой человек был, я уверен в этом. Бахтияров— тертый калач. Он знал, на что шел, когда симулировал кражу. Я утром беседовал об этом с Шаикрамовым. Мы решили немного расширить район поисков незнакомца. Думаем, что встретимся с ним в самое ближайшее время.