На вдохе
Шрифт:
– Мои родители тоже прикладывались к бутылке. Даже поколачивали нас с сестрой по пьяни.
– И мой отец пил по-черному. Правда, я этого не помню – была совсем маленькой, когда мать собрала вещи и ушла к родителям.
– Да, и мой пил…
Нестройный хор женских голосов забубнил в знак поддержки. Внезапно их перебил громкий звон пожарной сигнализации. Все заметно занервничали, стали озираться по сторонам, страшась увидеть языки пламени. В задымленный зал ворвался страж порядка Олег Петрович и сходу закричал:
– Кошкаров, мать твою, ты опять за свое?! Мало нам штрафов впаяли за ложные вызовы?! Прекращай этот бедлам, а то вышвырну тебя отсюда вот этими руками!
Через неделю Оксана собиралась на новый сеанс групповой психотерапии.
Оксана надела прямые строгие брюки с высокой посадкой, составляя в уме план работы с этим бунтарем. Свитер крупной вязки оливкового цвета удивительно оттенял цвет ее глаз, но совершенно скрывал очертания фигуры. Не глядя в зеркало, она расчесала волосы, скрутила их в тугой узел и намертво приколола шпильками. Сложила ноутбук и документы в рюкзак, всунула ноги в ботинки и вышла из квартиры. Спускаясь по лестнице, вспомнила, что накануне не проверила почтовый ящик, и теперь с волнением обнаружила там письмо с уведомлением о судебном разбирательстве. Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! У нее еще оставалось время на доработку, и мысли активно зашевелились в этом направлении, пока она добиралась до клиники.
В зале ее также встретили расставленные по кругу стулья. Пустовали лишь два из них: ее и тот, что напротив. Она обвела взглядом всех присутствующих и недосчиталась Артема. Оксана села на стул, поддернула рукава свободного свитера и доброжелательно улыбнулась участникам собрания.
– С удовольствием приветствую всех прибывших! Это очень важный момент. Я бы сказала, что второе собрание даже важнее первого. Ведь на первом вы еще не знали, что вас ждет, тогда как на втором вы прекрасно отдаете себе отчет. Это и является показателем настроя на серьезную работу в борьбе с аддикцией. Это очень похвально! Вы молодцы!
Оксана зааплодировала, все остальные присоединились. Когда овации стихли, она продолжила:
– Сегодня мне бы хотелось поговорить…
Входная дверь с треском открылась, оборвав ее на полуслове. Грохот вышел такой, будто дверь сорвали с петель и пробили стену. Послышался топот тяжелых шагов, и за спиной Оксаны, огибая стулья по кругу, прошел Артем к своему месту. Развернул стул, противно скрипнувший ножками по полу, и оседлал его. Он нагло оглядел с головы до ног женщину напротив, специально задерживая пристальный взгляд на груди и промежности. Ей немедленно захотелось скрестить руки на груди и закинуть ногу на ногу, но усилием воли она сдержалась. Возмущение выдали сердито засверкавшие глаза.
– Я рада, что вы решили к нам присоединиться, Артем. Могу я называть вас по имени?
Будто видящий сквозь одежду взгляд черных глаз вернулся к лицу:
– Тебе можно все, док.
Крылья аккуратного женского носика раздулись, выражая крайнюю степень негодования. В его словах, сказанных тихим низким голосом, да еще после такого сканирующего осмотра, слышался сексуальный подтекст. До чего невозможный человек! Каждый раз пытается вывести ее из равновесия! Так, ладно. В своей бурной реакции
– Как я начала говорить, сегодня мне бы хотелось затронуть тему родителей. Какими были ваши взаимоотношения в детстве? Как они изменялись со временем? Что вам больше запомнилось? Что вызывает улыбку, а от чего, наоборот, грустно? Рассказать можно обо всем, без рамок и ограничений. Говорите все, что хотите сказать. Итак, начнем.
– Начни ты, док.
Сегодня пушечный выстрел не заставил себя ждать. Он провоцирует ее с самого начала. Оксана внимательно в него вгляделась. Вступить в спор означало бы опуститься до уровня этого смутьяна. Послушаться – значит пойти на поводу. Она гордо расправила плечи и с королевским снисхождением произнесла:
– Артем, я не являюсь пациентом наркологического центра. Я его приходящий специалист, который помогает зависимым людям избавиться от смертельно опасной аддикции. Для этого вы делитесь историями, помогаете друг другу справиться с желанием уйти от реальности, работая с первопричиной – теми сложными негативными чувствами, которые подталкивают к принятию наркотиков. Чтобы вы смогли принять реальный мир и убедиться, что он гораздо лучше вымышленного, искаженного. Для этого разработано множество техник, с которыми необходимо поработать вам, не мне. Но мы сидим в круге, вы обратили внимание? – уже ко всем обратилась Оксана. – Не за столами, мы ничем не отгораживаемся друг от друга, за исключением некоторых. Именно это побуждает нас к откровениям, что в свою очередь несет терапевтический эффект. Поскольку я сижу наравне с вами, среди вас, то не будет лишним, если я же начну. Про моего отца вам уже известно, добавить мне нечего. А вот мама…
Артем слушал ее, опустив подбородок на скрещенные руки, глядя исподлобья как волк, затаившийся в засаде. Как она ловко вывернула все так, что это стало выглядеть как ее собственная инициатива, а не подчинение его приказу? Еще и подкалывает его. Да, девчонка явно не промах. Интересно, как далеко могут зайти их отношения? Темный пытливый взгляд мужчины цепко улавливал малейшие изменения на ее лице. Глаза ее сверкали, грудь заметно поднималась и опадала под бесформенной кофтой. Она что-то эмоционально говорила о своей маме, старательно избегая его взглядов. Сердится или нарочито показывает свое равнодушие? Что нужно, чтобы вывести ее из себя? Если он прямо сейчас отшвырнет стул в сторону, подойдет к ней и вопьется в губы жестким поцелуем, что она сделает? Оттолкнет? Или не посмеет при всех и молча «схавает» оскорбление, а при личной встрече сделает выговор? Или накатает кляузу вышестоящему руководству? Лучше личная встреча. В ее кабинете. Тогда он смог бы разбудить и выпустить на волю тигрицу внутри нее. Она царапалась бы, оставляя кровавые борозды на его плечах и спине. Она кусалась бы и тут же зализывала свои укусы. Да, она отдалась бы ему со всей страстью, что запрятана глубоко-глубоко. Когда все ограничения были бы сняты, она превратилась бы в самую буйную, раскрепощенную и ненасытную девчонку. Безотказную и согласную на все. Готовую к любым экспериментам. Она звала бы его по имени – Артем! – когда он срывал с нее одежду, пока не добрался бы до обнаженного тела. Она задыхалась бы – Артем! – когда он, прижав к стене, закинул бы ее ноги себе за спину и имел бы так громко, что вся чертова клиника знала бы, чем они занимаются. Она кричала бы…
– Артем!
Все еще пребывая в оцепенении эротических фантазий, он нахмурился, понимая, что его зовут. По имени, очень строго и уже три раза. Вот черт! Он провел ладонью по лицу, избавляясь от наваждения. Эрекция в штанах такая, что может увидеть вся чертова клиника. Взглянул ей в глаза и увидел в них беспокойство.
– Что? – буркнул он.
– Ваша очередь, – шевельнулись ее губы. Он представил, как эти самые губки приоткрываются, а проворный язычок ловит струю горячей спермы, которую он выпускает на ее лицо. – Расскажите нам о своих родителях?