На воре шапка горит
Шрифт:
— Я не говорю, что это плохо, и ничего не имею в виду, но факт остается фактом, — закатил глаза и, хлопая себя ладонью по колену в такт речи, проговорил Сергей Евгеньевич. — Вы же сами предложили зайти и…
— Хорошо, хорошо, — смирилась мама. — Мы слушаем.
— Так вот, — переведя дух, продолжил рассказчик, — с тех пор начались в Дубках кражи.
И он стал перечислять все пропажи минувших дней по порядку, пока не добрался до мотобайка.
— Тут уж коснулось и нас напрямую, — отметил Сергей Евгеньевич. — И вот как, на мой взгляд, это могло произойти. Ребята, которые воры, проникли на территорию вашего
— Да ведь они на следующий день сами сюда пришли, — не выдержал Митя. — Их просто через проходную не пустили. Не крали они вашего драндулета.
— Почему ты так в этом уверен? — не утерпела и Таська, тон ее был язвителен, а глазки прищурились.
— Ну потому что это не они.
— К сожалению, — взял опять слово Сергей Евгеньевич, — все говорит за то, что они.
— Что говорит? Что? — чуть не вскочил Митя.
— Сколько у тебя друзей из Зараева? Митя не ожидал такого вопроса
— Что значит, — сколько? — переспросил он.
— Сколько — значит сколько, — пояснил Сергей Евгеньевич. — Пятеро? Шестеро? Двое?
— Четверо, — немного подумав, ответил Митя, он не стал включать в это число девочек.
— Ну, значит, они и есть, — уверенно кивнул Сергей Евгеньевич. — Потому что в ту самую ночь сразу двое наших дачников видели, как компания из четырех подростков что — то катила по полю в лес. Скорее всего это был наш мотобайк.
— Ну вообще, — схватился за голову Митя. — Вы думаете, что говорите? Зачем они его к лесу погнали, если они из Зараева?
— А ты не думаешь, — снова вмешалась Таська, — что они его просто спрятать там хотели, ключа — то в зажигании нет, а потом уже как — нибудь забрать.
— Подумаешь, ключ, соединить два проводка, — пробормотал себе под нос Митя, а громко сказал другое: — Но почему вы так уверены, что это именно мои друзья?
Он не был уверен, что Таська услышала его бормотание, но глаза этой противной девчонки смотрели на него теперь пристально и подозрительно.
— А я так и не пойму, при чем тут мой сын? — подала голос мама.
— Уф! — вздохнул Сергей Евгеньевич. — Это мы и хотим выяснить. Есть некоторые моменты, которые… — он снова закатил глаза, по — видимому, и вправду ему было нелегко говорить. — То есть я имею в виду, что те, кто пришел, уже знали, зачем идут, все продумали заранее и сделали дело споро и верно. Знали, как войти, где выйти, где стоит мотобайк. Неясно только, откуда… от кого они получили эти сведения. Поэтому лучше бы Митя сам назвал имена и адреса его зараевских друзей. Все равно их отыщет милиция, не сегодня, так завтра. И это будет нехорошо. Лучше нам самим сходить к ним, поговорить и во всем разобраться.
— Действительно, Митя, — мама перевела взгляд на сына, — скажи нам их имена, пусть Сергей Евгеньевич сходит поговорит, и все выяснится.
— Ты
— Я так и знала! Я так и знала! — захлопала в ладоши Таська.
— Да что ты знала! — накинулся на нее Митя. — Дура! Не крали они вашего драндулета. Он им на фиг не нужен.
— Так, Митяй, что за слова такие? — впервые сегодня вмешалась бабушка.
— Но я же не могу! — взмолился Митя.
— Почему? — глядя в упор, спросил Сергей Евгеньевич.
Митя сел и замолчал, что толку говорить, когда тебя не понимают. "Теперь и меня они считают сообщником моров, — понял он. — Только стесняются сказать это прямо. Вон Васька слова не сказал, а весь красный сидит. И Таська, которую я дурой назвал, аж светится от удовольствия". Ему становилось все обиднее и обиднее, захотелось плакать, и от этого Митя по — настоящему разозлился.
— Митя, — заговорила мама, прервав затянувшуюся паузу. — Я думаю, ты должен сейчас же нам назвать имена и адреса этих ребят. Ведь ты уверен, что они ничего не брали. И я уверена, что ты ни при чем. Но это недоразумение должно разрешиться. Назови нам, пожалуйста, их имена и где они живут.
— Да не могу я, — простонал Митя.
— Но я тоже не понимаю, почему, — сделала большие глаза мама. — Ну почему, ведь…
— Он боится, — перебила Таська, быть может стараясь отомстить за публичное оскорбление. — Боится, что его на чистую воду выведут. Или… А — а, я знаю, влюбился. Там не только в Зараево мальчики, но и девочки. Вот он по ночам к ним и бегает. Я позапрошлой ночью пошла в туалет, а он как раз только — только вернулся, в свою дырку пролез и долго — долго потом там копался, наверное, проволочки на место прикручивал. А я все в туалете сидела, в щелку глядела, не хотела, чтобы он меня видел. Потом…
— Погоди, Тася, — вмешалась мама. — Позапрошлой? Ты сказала — позапрошлой?
— Ну да. Я когда потом в дом пришла, на часы специально посмотрела. Было уже половина второго. Вот куда он так поздно бегал и тайком?
— Ми — итя, — мама трагически растянула имя сына. — Ты нам… Куда же ты?..
Он не дослушал вопроса. Стул с грохотом полетел на пол. Одним прыжком Митя перелетел через все ступеньки лесенки. Бац — хлопнула по столбу ворот распахнутая калитка, и, не слушая нестройный хор выкриков за спиной, он понесся по середине линии, гулко хлопая по асфальту подошвами высушенных на солнце кроссовок.
С ходу Митя преодолел проходную, пробежал мимо хозяйства Петровича и рванул через шоссейку в лес, туда, где его никто не увидит, никто не найдет.
— На день рождения ко мне приехали, — скрежетал он зубами. — Спасибо за день рождения. Сделали!
Лишь в чаще, за каким — то обросшим мхом поваленным деревом, Митя сел на корточки и съежился от горечи и обиды. Некоторое время не думал ни о чем, морщился, чтобы не зареветь. Выдержал, задышал ровнее и привалился спиной к шершавому пню.
Злость и обида постепенно вытеснялись стыдом. Такое с ним случилось впервые в жизни. Всегда Митя Попов считал себя человеком уравновешенным, самым уравновешенным в классе и вообще. И вот психанул. Как маленький, как баба, психанул. Нервы подвели. А все нагрузка последних дней и эта жара… Не любит он жару, дождь и то лучше… А эта сухота… Вон даже здесь, в лесу, трава желтеет. И не будет грибов…