На Вороньей Горе и западнее. Батарея "А"-"Аврора"

Павлушкина А Г

Мы вышли из сада на Исаакиевскую площадь. Исаакиевская площадь со своими окружающим архитектурным ансамблем в эту белую ночь в её лёгкой дымке, выглядела сказочно-красиво.

По проспекту Майоров мы пошли домой. Мы досадовали, что сегодня уже не придётся слышать по радио передачи последних известий. У ворот дома нас встретила тётя Маша, она сегодня дежурила по улице - дежурный дворник сидела дома. Завидев нас с Валей заулыбалась "Загуляли девочки! А я стала волноваться за вас".

"Тётя Маша вы слышали радио что передавали?"

"Что передавали я не разобрала". По лицу её видно было, что известия видимо были не радостные. Завтра по утру передать лучше идите ложитесь спать, утром я разбужу вас в

шесть часов, будем вместе слушать радио.

В квартире все уже спали, мы на цыпочках прошли в комнату.

<... (перечисление имён выпускников ВМА 1941-го года согласно приказу )>

Через три дня после объявления войны нам зачитали приказ начальник военно-морской академии, что государственные экзамены прекращаются. 25 июня 1941 года нам выдали дипломы врачей о присвоении всем воинских званий - старшего военфельдшера. Весь наш курс был собран в актовом зале где в присутствии профессорско-преподавательского состава, вызывая, нам поочерёдно были вручены каждому дипломы врача (Приказы Наркома ВМФ СССР за N 01060 от 25 июня и за N 01103 от 27 июня 1941 года (о выпуске врачей Военно-морской академии).

Начальник курса - Ланге Людвиг Карлович.

Военком курса - Гош Григорий Фёдорович.

После вручении нам дипломов врача, зачитывали приказ о распределении по флотам: на Черноморский, Северный и Балтийский. Большая часть врачей была отправлена на черноморский и северный флоты.

Все это произошло быстро, сегодня выдали дипломы, а завтра уже провожали на Московском вокзале.

В поезде несколько вагонов заняли врачи, все весёлые, улыбающиеся лица, а у провожающих родственников на глазах были слезы.

Моя подружка Маша Блинова тоже уезжала со своим мужем Алексеем Синицыным. Они поженились на пятом курсе и теперь вместе уезжали на Северный флот. Маша довольная, что едите месте с мужем, они до этого волновались, что их могут разлучить и направить в разные места.

Поезд тронулся. Их окон вагонов около сотни голов, знакомых почти родных лиц, смотрели на нас провожающих, они все улыбались и трудно было поверить, что они едут на фронт.

Все разъехались, все получили назначения, только один взвод девушек не получил назначения. Нас оставили при Академии в хирургической клинике у профессора Буша, до особого распоряжения. Нас девушек, без назначения осталось двадцать человек. Каждое утро мы все приходили в хирургическую. Клинику на работу. Первые дни мы смотрели больных, и участвовали в операциях. Стоять за операционным столом вместе с профессором Бушем каждому из нас доставляло большую честь и радость. Но радоваться нам пришлось не долго.

Через несколько дней пришёл приказ о выписке всех больных из клиники, и готовиться к приёму раненых с фронта. Буквально за день клиника была освобождена, тяжёлых больных перевели в гражданские больницы, а в стадии выздоровления на домашнее лечение. До поздней ночи мы оформляли документы на выписку, писали эпикризы, оформляли справки о выписке больных В течении недели мы подготовляли палаты для приёма раненых: расставляли кровати, накрывали постели. Убранные палаты, украшенные цветами, были уютными.

Работы эту делали мы с охотой. И старшая сестра была довольна, часто похваливала нас. Выполнив эту работу, мы принялись оклеивать оконные стекла бумагой, нарезанной полосками. Клеили крест на крест каждое стекло, так как якобы это предохраняло стекла от воздушного сотрясения, которое образуется при бомбёжке и артобстреле. Как известно, в академии окна высокие, нужно было подставлять стремянку, чтобы оклеить верхние части стекло. Эта работа нам была не по душе.

Наш командир взвода Клавдия Бутузова несколько

раз на день ходила к начальнику курса Ланге, что бы узнали не ли новы распоряжении? Куда нас думают направлять? Неопределённость раздражала, но каждый из нас это скрывал, и когда собирались вместе, то продолжали шутить и вспоминать своих. Маша Синицына прислала уже письмо, что доехали, устраиваются на службу, подробности в следующем письме. Писали также и другие однокурсники. Подробное письме написан Андрей Костерин, что он со своей частью вступил уже в бой. Будучи направленным на Балтийский флот, он находился в районе Таллина. Читая письма своих товарищи мы им завидовали, и нас ещё больше томила неопределённость нашего положения, к тому же ещё старшая сестра надоедала нам со своими хозяйственными работами, и мешала нам совместно с товарищами читать письма с фронта.

Дни тянулись. В помещениях находиться было скучно, когда шли экзамены, то времени на не хватало, теперь же оно страшно тянулось и это было нам в тягость. Из Академии выходить не разрешалось, так как каждого из нас могли вызвать каждую минуту и направить в часть. У всех у нас чемоданы были собраны. И мы ждали каждый своего назначения.

Раненных в клинику пока не поступало, их с часу на час ждали, в особенности мы, молодые врачи.

Утро 17 июля на редкость выдалось тёплым и ясным, безоблачным. Солнце заливало ординаторскую, где мы снимали свои кителя, одевали медицинские халаты, и ждали распоряжение старшей сестры. Наташа Уварова, острая на язык, говорила, - "а сегодня задания придумает наша старшая сестра"?

"Без дела не оставит, что-нибудь придумает", - сказал Валя Павлова. Я думаю, что сегодня она нас направить в бельевую и заставить проверять наличие пуговиц в кальсонах, а оторванные пришивать. Что может быть почётнее для молодого начинающего врача?". Все засмеялись. А вот и старшая сестра лёгкая на помине.

Старшая тяжело дышала, и грузно села на стул.

"Ой девочки дорогие! Сейчас мне позвонил ваш начальник и сказал срочно явиться к нему Павлушкиной и Алексеевой. Счастливо вам!", - она сказала эти слова от доброго сердца.

К начальнику мы пошли всей гурьбой. По пути каждый высказал своё мнение вслух. Мы с Раей шли рядом и молчали. Услышав наш разговор, перед кабинетом, начальник вышел сдержанно улыбаясь, он сказал, зачем все, я вызывал двоих. Наш комвзвода Бутузова нашлась, "нас отпустили старшая сестра".

Садитесь, сказал Ланге, и вынув папку с документами из стола, стал их внимательно рассматривать.

Мы сидели с Райей, переглянулись и поняли друг друга без слов. У меня было такое волнение, которое что бывает на экзаменах, когда профессор думает, а что бы ещё спросить тебя, а ты ждёшь с волнением его вопросов и думаешь, скорее бы он спросил, вот такое чувство переживала я, сидя у Ланге. Чего он молчит? Но вот он пересмотрел ещё раз документы, лицо его стало серьёзным, он заговорил:

"Уважаемые доктора Антонина Григорьевна и Раиса Алексеевна, получен приказ о вашем назначении, то есть о дальнейшем прохождении вами воинской службы. Врач Павлушкина назначается по приказу N 014 врачом артиллерийской батареи специального назначения "А" Краснознамённого Балтийского флота. Врач Алексеева по приказу за тем же номером назначается врачом артиллерийской батареи "Б". Место расположения этих батарей я вам не скажу, не знаю и в приказе не указано. Это секретно и расположение их держится в секрете. Мне звонили из штаба флота и просили, чтобы Вы срочно прибыли в Адмиралтейство, там вам все расскажут. Знаю, что батареи тяжёлой артиллерии, просили назначить сильных, здоровых и смелых, я перебрал всех и остановился на Вас. Поздравляю Вас с новым назначением, желаю успешного прохождения службы. Мы поблагодарили Ланге, встали по стойке "смирно" и разом сказали "разрешите идти" - "идите".