На Вороньей Горе и западнее. Батарея "А"-"Аврора"

Павлушкина А Г

Мы вышли из кабинета весёлые, с белыми бумажками в руках. Ожидавшие девочки взяли наши назначения, и начали читать. Наперебой расспрашивали, но мы не могли ответить на их вопросы.

В Адмиралтействе Алексеевой сказали сразу, что батарея "Б" находится на Пулковских высотах. А насчёт батареи "А", посмотрев по карте, сказали, что таковая находится на Дудергофских и Кирхгофских высотах. Что обе батареи "А" и "Б" входят в один дивизион. Слова Дудергфские и Кирхгофские высоты мне ни о чём не говорили, я там никогда не была.

Старший л-т объяснил, что в Дудергоф надо ехать с Балтийского вокзала.

А там разыщите на высотах. Обращаясь к Алексеевой, он сказал: "надеюсь Вам не надо объяснять, где расположено Пулково? Время прибытия в части назначения завтра, 18 июля, к 10:00 ч. Вопросы ко мне есть? Если нет, то счастливого пути и успехов в работе", - пожал нам руки. Сказал, - "извините девушки, спешу на доклад к контр-адмиралу Грену" (контр-адмирала Грена мы знали, он был начальником морской артиллерии Балтийского флота).

Вернувшись в академию, мы рассказали о приёме в штабе Балтийского флота. Попрощались со старшей сестрой и сотрудниками клиники. Договорились с девушками встретиться на квартире, где я снимала комнату, сегодня де вечером.

С Раей мы из Академии выходили озабоченные, так как осталось только полдня, нужно было сделать много хозяйственных вопросов: освободить комнату и перенести остающиеся личные вещи к моей сестре, попрощаться с родными и многое др. К вечеру со всеми делами было покончено, и мы с Валей стали накрывать на стол, поджидая девушек. Ждать их долго не пришлось, они появились с покупками в руках. За небольшим столом мы все с трудом разместились, пили чай, а главное вспоминали всех своих.

<... (беседа при встрече)>

За этим чаем время летело быстро. Вот и уже 10 часов вечера, пора расставаться. Вот и настал час разлуки с подругами академии. Расставались, крепко обнимались и целовались.

Ложась спать, я думал, что на этой постели я сплю в последний раз, а где я буду завтра? Сегодня я рассталась со своими подругами, завтра с родными и завтра всё уже будет новое - новые незнакомые лица, новая обстановка, самостоятельная работа. Новая жизнь. Какая это новая жизнь? Долго не могла уснуть, всё думала, что меня ждёт впереди?

Утром в пять часов утра я уже шла к сестре Евдокии на Лермонтовский пр-т д.3.

На мой стук в дверь отворила моя сестра. Увидев меня, она спросила "так рано и с чемоданом, что случилось?"

"Уезжаю на фронт пришла попрощаться, через час должна уйти". Выпалила я это с некоторым восторгом, улыбаясь и задерживая внутреннее волнение. "Что же так быстро? И не поговорить". Муж сестры, Пётр Иванович, встретил меня с улыбкой: "Значит на войну, это хорошо, я бы тоже пошёл, да завод не пускает".

Наскоро позавтракав, я стала разбирать свой чемодан, уж больно он был тяжёлым. Несколько раз я перекладывала книги, поднимала чемодан и снова принималась перебирать их озадаченным вопросом, что все книги нужные всегда:

Хирургия, и терапия, и инфекционные и много других, а тяжесть пугала. Как там работать без книг? Тем более начинающему врачу? Сестра стала волноваться за меня и сказала? "Возьми главные книги", на что ответила, что в медицине книги все главнее. В чемодане оставила места только для пары туфель и

вновь сшитого бального платья, которое так и не пришлось ни разу одеть. Вспомнил, как мы в академии готовились к выпускному балу. Сколько было у всех приготовлений; все сшили новые и красивые платья, нам разрешено было быть на вечере, в гражданском платье. Сколько же у нас у девушек было по этому поводу разговоров и хлопот. Банкет должен был состояться в ресторане "Европа". Все выпускники готовились к этому с большой радостью, как самому большому празднику. Но война все сорвала. Теперь я новое платье аккуратно свёртывала, и клала в чемодан.

Сестра, увидев, что я делаю, строго спросила: "зачем бы берёшь платье бальное и лакированные туфли на фронт? Тебе выдадут сапоги и шинель, а в таких платьях и туфлях не воюют". На что я ответила: "а что я одену в день победы?". На такой ответ моя сестра радостно рассмеялась. "Тогда бери, это хорошо, что ты думаешь о победе".

Ничего, успокаивала я себя, Гитлер сорвал выпускной бал, и не пришлось нарядной потанцевать, так погуляем и потанцуем после войны - в день победы ещё веселее.

В своих сборах я замечталась и не заметила, как пришла Мария Ульянова, наша дальняя родственница. Я помню, она мне сказала: "Тоня, ты уходишь на фронт, это хорошо, может увидишь на фронте моего Ивана? Напиши Дусе, а то как ушёл ни одного письмеца не прислал".

"Напишу обязательно если увижу, да ведь фронт то большой".

На что она сказала - "фронт большой, а мир тесен. Всё бывает в жизни. Не живётся людям спокойно - войну затеяли", - продолжала она. "Гитлер-собака виноват, ишь куда полезли - на Россию. Но погодите, несдобровать вам! У нас поддадут им наши Иваны".

Разговаривать и засиживаться у меня не было времени, да и сестра спешила на работу. Мои родственницы проводили меня до Мариинского театра, я здесь их расцеловала, села на трамвай и стала махать им рукой, а они стояли на остановке и обе плакали.

На Балтийском вокзале я села на пригородный поезд, Гатчинский. Вагон был почти пустой, сидело несколько человек. Через три минуты поезд тронулся. Хорошо думаю, скоро доеду. Через скамейки сидели две женщины и очень громко одновременно говорили сразу обе. Я была занята своими мыслями, но невольно слышала их речь: "Нет, я эвакуироваться не буду, я на фронт мужу написал, что никуда из Ленинграда не поеду. Лето с сынишкой отсижу на даче, а там гляди к зиме и война кончится. Что-то мой муж панику наводит. Пишет в письмах, уезжай немедленно на Урал, я наотрез отказала, зачем это нам ехать, да ещё к свекрови, к его матери. И в Ленинграде оставаться на страшно, такой-то город...". Её собеседница, все время перебивая, также высказывала подобное мнение, что и она никуда не поедет.

На станции Лигово женщины вышли и в вагоне стало тихо. Я сосредоточеннее стала думать, что меня ждёт впереди: и вопросы возникали сами - какая санчасть, есть ли лазарет? Кто начальник санчасти, какой коллектив, есть ли врачи? Сотни вопросов рождались в моей голове, волновала неизвестность. Но вот и Красное Село, поезд остановился. Следующая станция Дудергоф, и я пошла к выходу. Из окна вагона были видны горы, поросшие соснам, я подумала, что вот это и есть, наверное, Дудергофские высоты?