На всю катушку
Шрифт:
— Константин, — ответил тот.
— Очень приятно. Так вот, Константин, судя по всему, в своей жизни вы занимались не только изучением биографии Льва Николаевича Толстого.
Константин попытался было состроить такое же непонимающее лицо, как у Гонзы, но по плутовским глазам его я определила, что не тут-то было и все он превосходно понимает.
— Да ладно вам скромничать. Лучше бы проявили эту скромность в магазине.
— А я и так был предельно скромен, — ответил Костя, вынимая из кармана огромный пакет и начиная перекладывать в него
В результате же, когда все это добро переместилось в пакет, он распух до размеров Гонзиного баула и уж заведомо превосходил по объему мою сумку.
Чудеса да и только!
Гонза, как и следовало ожидать, не удивился. Вероятно, для него эти Костины штучки были не в новинку.
— Кризис, знаете ли, — произнес Константин, поймав мой неодобрительный взгляд, в глубине которого таилось восхищение. — Да и надо же в кои-то веки дать выход врожденной клептомании. Пусть послужит на пользу первичной ячейке общества, в которую входят я, моя персона и я сам.
Нельзя сказать, что цинизм, с которым были произнесены эти слова, не понравился мне ни на йоту…
Впрочем, я не думаю, что Демидов сильно обеднеет от нанесенного его супермаркету убытка.
А вот я бы так, наверно, не смогла.
Глава 2 ЯВЛЕНИЕ ПОМИДОРНОГО КОРОЛЯ
— Женя, тут тебе звонили, — предупредила меня тетушка, не успела я ступить на порог. — Какой-то мужчина. Все спрашивал, когда ты будешь дома.
— Как это: все спрашивал, когда я буду дома? Он что, не один раз это спрашивал?
— Вот именно… И я подумала… — тетушка сделала паузу, потом выдала: — Что это, может быть, и не клиент.
— И, судя по голосу, богатый мужчина? — насмешливо спросила я.
— Откуда ж я знаю? — пожала плечами тетушка Мила, определенно не улавливая иронии. — Ну да ладно. Как совершила моцион?
— Очень удачно, — откликнулась я.
И тут в дверь позвонили.
— Кого это там еще несет? — поморщилась я, предвкушая «приятное» общение с каким-либо особо назойливым клиентом, который, не удовлетворившись моим отказом по телефону, не преминул явиться самолично.
Как показало не столь отдаленное будущее, в целом я угадала верно. К несчастью для себя.
Поколебавшись, я открыла дверь. В коридоре, нелепо озираясь по сторонам и поворачивая при этом голову едва ли не на триста шестьдесят градусов, стоял тот, кого я при беглом осмотре затруднилась бы отнести к потенциальным клиентам. Благо, если исходить исключительно из внешнего вида, человек этот был не в состоянии не то, чтобы оплатить мои дорогостоящие услуги (если бы я еще согласилась ему их предоставить), но даже обеспечить себя мало-мальски приличной одеждой.
Потому что такой замечательной
Да и сам мужичонка, откровенно говоря, не удался. Какой-то низенький, бесформенный, с простеньким личиком неотесанного деревенского Ваньки, которого неизвестно каким ветром занесло в город. Подслеповатые водянисто-голубенькие глазки, большой и чуть скошенный набок нос, которым он испуганно крутил по аналогии с тем, как это делает, скажем, домашняя белая крыса, обнюхивая интересующую ее вещь.
Ну, замухрышка чистой воды, как сказала бы тетушка, увидев его.
Единственным светлым пятном во всем его сереньком и непрезентабельном обличье была огромная сверкающая лысина, которую он, отдуваясь, то и дело обтирал платком. Хотя нельзя сказать, что на лестничной клетке было жарко.
Впрочем, как гласит пословица, встречают по одежке, а провожают по уму.
Последнего, кстати, он тоже не проявил, по крайней мере, если судить по первым фразам.
— Уфф, жарко… — сообщил он мне. — А-а… простите, Евгения Охотникова здесь живет?.. Или… — Он посмотрел на меня с явным сомнением.
— Я Евгения Охотникова, — произнесла я тоном, которым мой тезка Моргунов выдает свою сакраментальную фразу: «Не шуми! Я инвалид!»
— А-а-а. Я почему-то так и подумал. Ну… может, вы впустите меня, а то как-то в дверях… это самое, толочься… А?..
— Проходите, — без особого энтузиазма сказала я.
Тот потоптался на месте, потом как-то сразу ввалился в прихожую, пребольно отдавив мне по пути обе (!) ноги, и начал снимать свою, с позволения сказать, обувь, которую более приличествовало надевать, скажем, на чистку свинарника.
— Мне вас рекомендовал Александр Николаевич Астахов, — радостно сообщил он мне, — говорил, что вы в своем роде уникальный специалист.
Здра-а-асте, обрадовал! Ведь именно Астахов — молодой банкир — был моим клиентом в предыдущем, том самом отвратительном деле, о котором я уже упоминала ранее.
Если бы это мне сказал представительный «новый русский» или хотя бы просто прилично выглядящий человек. Но когда нечто, напоминающее внешне и повадками бомжа, сидящего у дверей нового демидовского магазина, говорит, что ему меня рекомендовал Астахов… ну, знаете!.. остается только радоваться, что не Березовский.
— Александр Николаевич вас очень хвалил, — продолжал вещать мой великолепный посетитель. — Хотя по вашему виду и не скажешь, что вы…
Господи, и он еще говорит о моем виде! Каков, а?
В этот момент в прихожую выглянула тетушка и, оглядев мужичонку, произнесла:
— Вы, верно, ошиблись, мы не вызывали сантехника.
— Это не сантехник, это ко мне, — ответила я, с трудом сдерживая улыбку и в душе аплодируя моей очаровательной родственнице.
— Да? — Тетушка с явным сомнением еще раз осмотрела визитера, отчего-то вздохнула и отправилась к себе в комнату.