На всю катушку
Шрифт:
В конце концов мне удалось уяснить для себя следующее.
Маркелов решил крупно наехать на Демидова. Уж что у них были за разногласия, Дрону то было неизвестно, он человек маленький. Но что-то определенно очень серьезное, потому что Маркел ходил сам не свой и просто рвал и метал, когда речь заходила о Демидове. Его правая рука, Ашот Хачатурян, успокаивал босса и говорил, что не стоит поступать так наглухо. Что имел в виду Ашот, Дрон пояснить не мог, но тут все и так было, по крайней мере на первый взгляд, предельно ясно.
За
Вот так, и потому считать, что Маркелов будет гнусавить по телефону не своим голосом, — это, по меньшей мере, задеть профессиональное самолюбие честного и уважаемого бандита.
Что же касается того, кто бы мог это сделать… ну не знает он, Дрон, не имеет ни малейшего понятия.
— Ну что ж, Андрюша, — сказала я, — ты заслужил право на жизнь. Тебе только остается снискать аналогичное одолжение и со стороны Маркела.
Он уставился на меня в явном смятении: очевидно, понял, что я имела в виду…
Я буквально перетащила Демидова из его «уазика» в «Ауди». Браткам она больше не понадобится, а нас, быть может, довезет до демидовского дома. До которого, по его словам, осталось еще немало.
Видели бы вы, как он взвился на дыбы, когда узнал, что я хочу оставить здесь его любимый автомобиль. Прямо-таки ахалтекинский жеребец благородных кровей, а не человек.
— Да вы что, — выпучив глаза, орал он на меня, забыв, вероятно, что несколько минут назад я спасла его никчемную жизнь, подставив себя под пули.
У меня было невероятное искушение плюнуть на все, сесть на покореженную, но еще вполне годную к эксплуатации «Ауди», и уехать, бросив к чертовой матери этого придурочного властелина овощных грядок и коровьих испражнений вместе с его мерзким, скрипящим, немытым рыдваном, над которым он трясется больше, чем над взлетевшим вчера на воздух лимузином, стоящим раз в сто, а то и в пятьсот дороже.
— Да я на нем… — продолжал бушевать помидорный король. — Да он проезжал по таким дорогам, где застревал джип с этими остолопами из охраны!
Вай-вай-вай! Какие эмоции! Сколько патетики! Да этот суперУАЗ выволакивал из грязи такие чудеса западного автомобилестроения, что только ах! Да он еще вас всех переживет!
— Одним словом,
Тот нерешительно оглянулся на трогательную мизансцену «Гоблины на асфальтовой лужайке загорают в свете фар разбитой „Ауди“ в лужах собственной крови». Потом снова повернулся ко мне и уже серьезным, нарочито прочувствованным голосом произнес:
— Этот вопрос можно обсудить.
— Ну и что, обсудили? — выдержав эффектную паузу, сказала я, насмешливо глядя на насупившегося маленького человечка.
Он еще раз посмотрел на недвижные тела, на угрюмо косящегося на него Дрона, все еще пытающегося подняться с асфальта, и, подбежав ко мне, схватил мою руку и неистово ее затряс.
— Простите меня, я благодарю вас за превосходно выполненную работу, признаю себя ослом и жду дальнейших распоряжений, — скороговоркой выпалил он.
Я засмеялась и распахнула перед ним дверцу «Ауди». Нравился мне этот нелепый маленький человек, несмотря на его недовольное брюзжание и бесчисленные странности, и чем дальше, тем больше.
И еще одно: я интуитивно чувствовала за этой невольной комичностью поступков и движений значительные душевные силы, какую-то скрытую стихийную мощь.
Ведь, наверно, недаром именно он, а никто другой, был аграрным королем нашего региона.
— Одним словом, этот милый человек отрицает причастность своего босса и своей банды к взрыву вашего лимузина, — закончила я мой краткий отчет о беседе с Дроном.
— Ах, вот как! — завопил Демидов, злобно скрежеща своими тысячедолларовыми зубами. — А какого хера они тогда гонялись за мной по всему городу?
— Они говорили, что Маркелов велел только припугнуть вас, а настоящая угроза, следовательно, исходит от другого человека.
— Это все брехня! — безапелляционно заявил Сергей Викторович. — Гонят тут, понимаешь…
Я хотела было возразить, что при моих методах сбора информации намеренно врать мне будет только полный идиот, да и то вскоре убедится в неверности выбранной модели поведения. Да и по всем выкладкам, Дрон и менее удачливый его собрат говорили правду. Они могли о чем-то умалчивать, но в том, что они мне сообщили, не было лжи.
Но я не успела этого сказать. Потому что в двигателе заскрежетало, зачавкало, и машина, судорожно задергавшись всем корпусом, остановилась.
— Ну вот, — мрачно буркнула я, — приехали.
— Я же говорил, что надо было ехать на моей, — торжествующе закричал Демидов, словно следствием его правоты стало выигранное крупное пари, а не то, что он самым плачевным образом застрял на ночь глядя на глухой и безлюдной окраине города. — А то вот поехали на этой… — он замялся, словно не в силах найти достаточно уничтожающего определения, — на этой колымаге, и вот вам результат!..