На высотах мужества
Шрифт:
Новый день начинался относительно спокойно. Низкая серая облачность наглухо закрыла небо. Лишь в полдень облака стали мало-помалу приподниматься.
На старте дежурили летчики четырех ЛаГГ-3 во главе с майором Василием Брыком. Еще одна четверка истребителей находилась в готовности к вылету на стоянке. Ее возглавлял капитан Константин Пильщиков, который был назначен на должность командира эскадрильи.
Время ожидания тянулось медленно. Поглядывая в небо, авиаторы начали было высказывать предположение, что сегодня-де фашисты вообще не поднимутся
Летчики собрались на обед. И в это время дежурный радист, приняв сигнал от одного из постов ВНОС, доложил:
– С юга-запада в нашем направлении идут двенадцать самолетов!
Подполковник Ярославцев приказал поднять обе четверки.
Через пять минут они взлетели, взяли курс к аэродрому Перемышль и сразу же увидели дюжину Ме-110. «Атакуем с ходу!» - подал майор Брык команду ведомым. И восьмерка ЛаГГ-3 почти одновременно ударила по вражескому строю «эрэсами». Этот неожиданный мощный огонь реактивных снарядов вызвал у гитлеровцев замешательство. Боевой порядок «мессеров» расстроился. [65]
Повторная атака заставила врага сбросить бомбы, не долетая до цели, как попало. Они быстро развернулись, легли на обратный курс, начали укрываться в нижних слоях облаков. И все же лейтенант Н. В. Селезнев сумел поймать на прицел и сразить одного из удиравших врагов. Он загорелся и врезался в землю. Однако подбитой оказалась и машина Селезнева. Он направил было истребитель к своему аэродрому, но дотянуть до него не удалось. Во время посадки на снег ЛаГГ-3 скапотировал, загорелся. Пока техники и механики добежали до него и погасили огонь, летчик сильно обгорел. Меховые унты на ногах у него сгорели полностью. Он умирал у нас на руках в полном сознании.
Мы нанесли врагу чувствительный урон - сбили 5 фашистских Ме-110. Эти потери охладили пыл гитлеровцев. Их налеты на аэродром Перемышль прекратились, хотя работа с этой «точки» по переброске воздушного десанта в тыл врага еще продолжалась.
Во время налетов на аэродром Перемышль фашисты засекли и нашу «точку». Тогда им было не до нас. Они решили рассчитаться с нами при первом же подходящем случае.
Такой случай подвернулся им дней через пять, когда мы совершенно их не ждали. Используя низкую облачность, шесть Ме-110 пересекли линию фронта и внезапно налетели на наш аэродром. На землю посыпались мелкие бомбы. Затем фашисты открыли огонь по стоянкам из пушек и пулеметов.
Взлететь мы не успели. Пришлось затаиться и ждать окончания этого внезапного штурмового удара. Впрочем, не все ушли в укрытия. Инженер по вооружению Владимир Гончаров в первую же минуту этого налета открыл по врагу огонь из самолетной пушки ШВАК. Ее позиция находилась неподалеку от стоянок. Фашисты заметили Гончарова, и два Ме-110, спикировав, ударили по нашей огневой точке из носовых пушек и пулеметов.
Налет этих «мессеров»не причинил нам особого вреда. Жертв не было. В двух истребителях оказалось всего несколько осколочных и пулевых пробоин. Заделать их не составляло труда.
Оставалась неизвестной
Пушка как стояла на треноге, так и осталась на своем [66] месте. Вокруг валялись, отсвечивая латунью, стреляные гильзы. Самого же Гончарова не было. Мы обшарили глазами все вокруг, начали выкрикивать. В ответ услышали глухой, будто из-под земли, голос. Подбежали к щели. В ней лежал инженер.
– Ты ранен?
– спросил я.
– Никак нет.
– Тогда вылезай. Налет давно закончился.
– Пытаюсь. Ничего не получается.
– Не придумывай.
– Застрял я здесь. Помогите!
Двое штабных работников спустились в щель. Я подал им лопату. Они расковыряли землю и вытащили Гончарова.
– Как тебя угораздило туда?
– спросил я инженера.
– Очень даже просто. Когда «мессеры» пикировали на позицию, я в щель спрыгнул. Будто ветром в нее сдуло. Упал боком. Застрял так, что не то что шевельнуться, но и дышать стало трудно. Думал, там и загину. Спасибо за выручку.
Я оглядел позицию. Вокруг нее земля была изрыта снарядами. Значит, укрылся инженер вовремя. Не будь этой щели здесь, недосчитались бы человека.
– Подстежка у меня толстая. Из-за нее и застрял, - говорил Гончаров, словно оправдываясь.
– Ну так постарайся расширить эту щель на толщину твоей подстежки, - посоветовал я Владимиру шутливо, и мы рассмеялись.
Нам было радостно от того, что никто в полку не пострадал, что фашистские «мессеры» слетали, по сути, вхолостую, только шуму наделали и ушли отсюда несолоно хлебавши.
Тем не менее урок из этого налета мы извлекли. Поговорив со мной и комиссаром, командир полка пришел к выводу: оставаться далее на этой «точке» нежелательно. Гитлеровцы не угомонятся, могут нагрянуть снова. И мы по разрешению штаба авиагруппы перебазировались на волевой аэродром у деревни Полошково. С него наши истребители и начали летать в район Юхнова на прикрытие войск 33-й армии и 1-го гвардейского кавкорпуса.
7 марта шестерка ЛаГГ-3 - ее вел лейтенант В. Г. Серегин - ушла на очередное задание. При подходе к району прикрытия наших наземных войск ведущий заметил под нижним слоем облаков две шестерки Ю-87. Они шли [67] курсом на Юхнов. Наших истребителей они не заметили и начали перестраиваться в цепочку, чтобы нанести удар по рубежу обороны нашей пехоты.
Для достижения внезапности Серегин решил использовать облака.
– Уходим вверх, - подал он команду ведомым.
– Атакуем первую шестерку из-за облаков. Я бью по ведущему!
Расчет оказался верным. Истребители вырвались из-за облаков, когда до «юнкерсов» оставалось не более 300 метров, и не успели фашисты опомниться, как наши летчики открыли по ним мощный огонь. От растерянности вражеские воздушные стрелки укрылись за бронещитами. Струсила и пара Ме-109, прикрывавшая бомбардировщиков.