На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)
Шрифт:
Приятно вспомнить, что у истоков дружбы, выкованной совместными усилиями Коммунистических партий Советского Союза и Чехословакии, стояли воины 38-й армии. Невозможно перечислить всех бойцов, командиров, политработников, коммунистов, комсомольцев и беспартийных, внесших свой вклад в освобождение Чехословакии. Многие из них сложили головы еще на подступах к чехословацкой земле, другим посчастливилось пройти весь путь до Праги, но все они были верными посланцами нашей Родины, несшими народам Чехословакии избавление от фашистского гнета и порабощения.
Неизгладима в памяти моей картина Дуклинского перевала в октябре 1944 г. Низко проносятся над ним тучи, они сыплют мелкий
Чехословацкие воины идут счастливые, возбужденные. Все, как по команде, без головных уборов. У пограничного столба идут последние приготовления к митингу. Вот уже натянуто над шоссе широкое полотнище. На нем надпись на русском и чешском языках: "Чехословакия приветствует и благодарит своих освободителей. Да здравствует вечная дружба народов СССР и Чехословакии". На Дуклинском перевале, на первых метрах освобожденной родной земли, из уст чехословацких воинов прозвучал лозунг "С Советским Союзом на вечные времена!", подхваченный всеми патриотами Чехословакии.
Митинг торжественный, волнующий. У многих на глазах слезы радости. Выступающие говорят проникновенно, вкладывая всю душу в свои слова. Тщетно стремится скрыть волнение генерал Л. Свобода, только что встречавшийся с жителями освобожденного села Выщни Комарник. К радости примешивается скорбь: на перевале погиб от мины командир 1-й пехотной бригады генерал Сазавский.
Весть об овладении Дуклинским перевалом разнеслась по всем войскам нашей армии, вселив в них стремление закрепить этот успех новыми ударами по врагу. Ведь мы вступили на землю Чехословакии, и каждый наш воин рвался в бой, чтобы ускорить ее полное освобождение.
Но обстановка становилась все более сложной. Чтобы не ввязываться в затяжные бои, мы то и дело меняли направление ударов. Но и противник, маневрируя резервами, бросал их повсюду, где мы переходили в наступление. Местность с каждым днем становилась все более труднодоступной, и для преодоления ее потребовалось крайнее напряжение сил. Размокший грунт почти полностью парализовал движение техники и транспорта. Большую помощь в обеспечении боевой деятельности войск материальными средствами оказал нам член Военного совета фронта генерал Н. Т. Кальченко.
Основной огневой ударной силой у нас были артиллерия и минометы. Но если в результате сосредоточения артиллерии и накопления боеприпасов нам удавалось нанести тяжелое поражение противостоящим войскам, то осуществить глубокий прорыв мы не могли, так как артиллерия сразу же начинала отстаивать и приходилось приостанавливать наступление.
Так было, в частности, и сразу же после взятия перевала, когда мы перенесли удар в юго-западном направлении. На этот раз мы сосредоточили на участке прорыва 1364 орудия и миномета - в среднем по 227,6 ствола на 1 км фронта. И вновь нанесли поражение врагу, но продвинулись ненамного.
Таким образом, в целом положение выглядело так: решительного успеха нам не удавалось достигнуть ввиду того, что мы не обладали превосходством сил, а частая смена направления ударов не могла ускорить выполнения поставленных задач. И тем не менее последнее сковывало вражеские силы и держало их в напряжении, а это тоже было одной из целей нашего наступления.
Так продолжалось до конца октября. К этому времени мы, продолжая наступать, достигли линии, начинавшейся
К тому времени в районе, контролируемом восставшими словаками, события приняли неблагоприятный поворот в результате новой измены ставленников эмигрантского правительства. Будучи военными руководителями восстания, они, несмотря на наличие резервов для отпора гитлеровцам и на то, что войска 38-й армии действовали уже на территории Словакии, распорядились перейти к партизанским действиям. В результате оборона района восстания была дезорганизована. Только партизанские отряды продолжали мужественно сражаться, перенеся боевые Действия в горы. \483 - фотография; 484\
Оттуда они спускались в долины и нападали на гарнизоны гитлеровцев.
Попытки наступать далее натолкнулись на резко усилившееся сопротивление противника, использовавшего заранее подготовь ленный рубеж. 28 октября армия перешла к обороне, готовясь к новой наступательной операции.
Победа, достигнутая в ожесточенных боях на карпатских перевалах, досталась нам дорогой ценой. В горах, лесах и ущельях пали смертью храбрых и пролили свою кровь десятки тысяч советских воинов.
Да, Карпатско-Дуклинская операция была тяжелой и кровопролитной. Но не напрасно сложили свои головы те, кому не довелось дожить до Победы. В этих боях немецко-фашистским войскам было нанесено тяжелое поражение. Только с 8 сентября по 30 октября враг потерял убитыми и ранеными около 70 тыс. солдат и офицеров, 185 танков и самоходно-артиллерийских орудий, 73 бронетранспортера, а также сотни орудий, минометов, пулеметов, винтовок.
Наглядное представление о том, что означали эти цифры, дают показания пленных. Вот некоторые из них.
Солдат 6-й роты 222-го пехотного полка 75-й пехотной дивизии: "75-я дивизия переброшена сюда из района Турка. Два дня мы шли пешком, один день ехали на машинах. Прибыли в район Бубрка утром 9 сентября. Нас немедленно бросили в атаку против русских. Из 65 человек нашей роты 25 человек было ранено..."{273}
Лейтенант, командир взвода запасной роты 309-го пехотного полка 208-й пехотной дивизии: "... 8 сентября начался мощный артналет русских. После артналета русские на участке 337-го полка прорвались в двух местах. Больше я ничего не видел. Я думаю, что полк перестал существовать. Нашу роту в 10 часов утра спешно бросили на прикрытие дороги. Задачу мы не выполнили. К вечеру мы были отброшены. Утром мы подсчитали наши остатки: от роты осталась ровно половина, из 60 человек осталось 30. В моем взводе было 25 человек, из них 10 человек погибло, 8 человек выбыло вследствие ранений. У меня осталось 7 солдат. Четверых я послал за срочной помощью, но они не вернулись. С остальными солдатами я сдался в плен, когда увидел, что сопротивление бесполезно..."{274}
Командир отделения 3-й роты 253-го саперного батальона 253-й пехотной дивизии: "Наша рота вступила в бой 4 октября в составе 60 активных штыков. С самого начала мы находились под непрерывным артиллерийским и минометным огнем русских. К вечеру 8 октября от нашей роты остались всего лишь 8 человек, а в моем отделении, включая меня, - три человека. Утром 9 октября начался настоящий ураганный огонь, после которого от нашей роты не осталось в живых никого, кроме меня. Вторая рота, действовавшая слева от нас и вступившая в бой в таком же составе, как и наша, имела в живых к вечеру 8 октября одного лейтенанта, одного унтер-офицера и 7 солдат"{275}.