На задворках галактики. Трилогия
Шрифт:
— Что ты искал рядом с развалинами? И не видел ли ты поблизости других людей?
Дрик проследил, как крепыш протянул руку и взял из ящика, лежавшего у самого его кресла, яблоко, затем ответил:
— Специально я ничего не искал. Моё дело — быть весде, смотреть и сапоминать. А других людей я видел. Но не блиско отсюда. Всехо их было несколько отрядов. Блишайший — на полночь отсюда в двух днях пути. Если он ещё не перебит.
— Кем? — вырвалось у крепыша.
— Мы насываем их мнохоликими. Вы, люди, насываете их мутантами. Сейчас мнохоликие большими стаями кочуют на полдень, это всехда случается в это время хода. Те друхие люди умеют с ними доховариваться. Не снаю, как они это делают, но мнохоликие их
— Он что–то путает, по–моему, — заметил крепыш, жуя яблоко. — Или не договаривает. Представь, Макс, что могут натворить вертушки. Там бы не то, что какие–то мутанты, там вообще бы ничего живого не осталось.
— И много их было, этих многоликих? — спросил Максим.
— Очень мнохо. Я ничего не путаю и не скрываю, у меня нет причин это делать. После летающих машин, там и правда, почти ничего шивохо не осталось. Своими хласами видел. Много там побито мнохоликих. Но людям летающие машины не помохли. Не успели. Я видел только останки. Обхлоданные останки.
— Может быть, тебе попадались люди, одетые как мы?
— Мне не попадались. Но от друхих хъхуров я слышал, что три руки дней насад, одетых как вы, сахватил отряд, высадившийся ис летающей машины. Я думаю, остальные люди охотятся на вас.
— Догадливый! — Михалыч бросил огрызок за спину и потянулся рукой к ящику.
— Дай яблочко, — уставился на него ашоми.
— Па–ашёл ты! — беззлобно ответил крепыш. — Ты смотри! Сначала, значит, укусил больно, теперь яблочко просит. Одним словом — чёрт болотный.
— Дай ты ему яблоко, — вступился Максим. — С нас не убудет.
— А я что? Мне не жалко. Лови!
Дрик поймал яблоко и сразу же громко зачавкал.
— Откуда тебе яблоки известны? — с подозрением поинтересовался крепыш. — В этих гиблых краях ни одно плодовое дерево не вырастит.
— Их тут и нет, — ответил Дрик, съев яблоко полностью. — Слышал, как вы эти плоды насываете. Сапомнил. Вон в том ящике — помидоры, в том — хруши, а в том — сливы. Но мне больше всехо картофель нравится, он самый вкусный.
Масканин пожал плечами, каждому своё, как говориться. Съел он как–то поначалу несколько картофелин, нет уж, лучше что–нибудь другое. Сырая картошка не для него, жаль готовить её негде и не на чем.
— Отчего же ты, уважаемый Дрик, когда на нас наткнулся, сразу не показался, поесть не попросил? — Масканин напустил на себя всю суровость, на какую был способен. Впрочем, для кого он старался? На ашоми это не произвело никакого впечатления, не человек всё–таки. — Сам видишь, мы люди культурные, гостеприимные. Зачем было втихомолку продукты тырить?
— Это я сейчас вишу, какие вы. Те друхие люди, что вас ищут, и расховаривать бы со мной не стали. Мы, хъхуры, давно их по племенным снакам отличать научились. А у вас снаков нет вовсе. Сначит, вы исхнанники. И мошете быть опасны.
— Никакие мы не изгнанники, — возмутился крепыш.
— Погоди–ка, — сказал Масканин. — Племенные знаки, они вот здесь на левом плече?
— Да.
— Шевроны. А с другими знаками ты не встречал людей?
Дрик помялся, раздумывая, стоит ли отвечать.
— Встречал. В трёх днях пути тут есть люди с друхими снаками, шивут тоше в подсемелье, но никаких расвалин там нет. Я инохда сахошу туда. Нас, хъхуров, там рады видеть.
— Замечательно просто. Можешь описать племенные знаки тех людей?
— Они у них не слошные. Вытянутый крух, расделённый вот так, — ашоми показал руками, — на чёрную и ораншевую полосу. И всё.
— По диагонали, — догадался Михалыч.
— Это же наши нашивки! Даже не верится, — обрадовался Максим. — Но нашивки не армейские. Научная экспедиция?
— Я не понял смысла твоих слов, —
— Ишь ты! — крепыш надкусил новое яблоко, удержав готовые сорваться с языка едкие колкости. — Это карабин, умник, а не винтовка.
— Получишь всё, что просишь, — пообещал Масканин. — Если доведёшь без обмана.
— Моху и обидеться. У нас обман считается посором, са это исхоняют ис племени.
— Что ж, прошу меня извинить, уважаемый Дрик. Угощайся, кстати. Там полный ящик с картошкой…
Глава 7
"Вот он, заветный, — подумал Кочевник, испытав облегчение. — А мог бы и промахнуться. Броди тут потом, круги наматывай".
Он стоял у поросшего мхом и редкой травой скального выступа, служившего и ориентиром, и входом на базу. Вторым резервным входом, если точнее. Ежечасно сгущавшийся туман сокращал видимость метров до двадцати, поэтому промахнуться, пройти мимо ориентира и не заметить его было очень даже вероятно.
Кочевник подошёл к округлым камням, покрытым грязно–оранжевым лишаем и трещинами, и переведя дух, извлёк из подсумка передатчик. На крохотном экранчике шкала показывала критический уровень. Дело — дрянь, батарея почти полностью разрядилась. Смешно бы было, разрядись она совсем. Впрочем нет, не смешно. Ситуация оказалась бы аховой: добрался всё–таки назад, а последний шаг сделать нельзя. И хоть кричи тогда, хоть стреляй, никто там внизу и не догадается. Правда и пострелять не получится, в последнем рожке всего шесть патронов. О связи можно забыть, энергии в почти разряженной батарее хватит лишь на сигнал активации. Да и провизии кроме полупустой фляги не осталось. Рейд затянулся, сроки возвращения вышли, а ведь вернуться он должен был ещё дней десять–двенадцать назад. Однако это хорошо, что вообще добрался сюда после всех этих стычек с мелкими группами вдруг наводнивших всё вокруг мутантов. А ведь выйди он к базе хотя бы завтра, когда батарея уже наверняка разрядилась бы, всё могло обратиться по–другому. Имеется пакостное такое свойство у этих батарей: заряд самопроизвольно тает даже если передатчик выключен. "Прелести" темискирских технологий. И что тогда делать прикажете с пустой батареей? Выбросить да и только. И пришлось бы ожидать выхода очередной патрульной группы, да кусать локти оттого, что так бездарно утопил запасные батареи в том проклятом болоте, куда его загнали выродки. И не факт, что патруль появился бы скоро, расписания на базе всегда "плавали", можно и дня три прождать, а можно и декаду. Омрачало и отсутствие у входа замаскированной видеокамеры. Естественно Кочевник прекрасно знал, почему система внешнего видеонаблюдения отсутствовала: во избежание ненужного интереса со стороны противника и прочих неожиданностей. В Велгоне имелось не мало недоступных остальным темискирским государствам технологий и потому нарваться на отряд со сканером, особенно здесь в северных Пустошах, просто наводнённых, как оказалось, велгонцами, было вполне вероятно.
Осторожно, чтобы не ткнуть случайно не в ту кнопку пальцем, защищённым толстой непромокаемой обрезиненной кожей перчатки, Кочевник набрал личный код и вдавил активатор. Один краткий импульс и камни задрожали, оглашая округу скрежетом и ворчливым низким гудением. Часть до этого вполне цельного монолита на глазах ушла в землю, обнажив тёмный вход. Кочевник шагнул во тьму не раздумывая.
И оказался в шлюзовой камере. Вход за ним закрылся, после чего его с ног до головы обдало паром, потом ещё и ещё. Его обеззаразили, дегазировали и деактивировали. И само собой заодно просто помыли защитный костюм. Только после этого он снял шлем и стянул с лица маску, предоставляя лицезреть себя через наведённый телеобъектив. А дальше лифт понёс его вниз и шипя раскрыл створы после остановки.