На закате лета
Шрифт:
Давид рассказывает о своей работе и путешествиях, о местах, где побывал, и о людях, с которыми познакомился. Теперь я вижу в нем настоящего деятеля искусства: красивые метафоры, правильно поставленная речь. Его истории наполнены жизнью и смыслом, выводами и пониманием. Он художник слова, каждая прожитая ситуация — холст, на котором он сам изображает нужный сюжет, пропуская через себя ощущения и эмоции.
Все что получается делать, согласно кивать, потому что добавить особо нечего. Давид как будто облачает мои мысли в слова, причем некоторые из этих размышлений я даже никогда не проговаривала
— Аврора, все хорошо? — спрашивает Давид, замедляясь и поворачивая голову в мою сторону. — Ты молчишь уже минут пятнадцать.
Смотрю ему в глаза и вижу все, что мне нужно: нежность, заботу, интерес и переливы страсти, что так напоминает волны, то сильнее, то тише. Приоткрываю губы, но слова застывают в горле, скованные страхом. Еще слишком рано о таком говорить. Как можно признаться человеку, которого едва знаешь, что за всю свою жизнь впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой рядом с ним?
Ветер подхватывает мои волосы, одна из прядей цепляется за нижнюю губу. На лице Давида появляется умиленная улыбка, он осторожно убирает волосы с моего лица, поглаживая пальцами кожу и наклоняется ближе. Сердце замирает в ожидании поцелуя, и я вытягиваю шею, чтобы ускорить процесс. Но Давид лишь трется своим носом о кончик моего и выпрямляется, с весельем глядя мне в глаза.
— Хочешь, можем поехать в отель? Ты, похоже, устала.
— Нет! — произношу резче, чем хотела, а в голосе мелькает совсем детская обида. — Нет. Я просто тебя слушаю. Мне интересно, — исправляюсь я, взяв эмоции под контроль.
— Девушка, которая слушает… — говорит Давид, качая головой в театральном изумлении. — Да ты просто мечта, Рори. Ты точно настоящая?
У меня к нему тот же вопрос. Широко улыбаюсь и щипаю его за руку:
— Больно? — спрашиваю я, сжимая его кожу между пальцев.
— Нет, но ощутимо. Значит, я все-таки не сплю.
Продолжаем движение вдоль берега, замечаю впереди темный силуэт скалы, о которую с шумом разбиваются волны. Мы уже очень далеко отошли от цивилизации. Почти не слышно музыки и веселых голосов отдыхающих. Вокруг ни души. Только мы и море.
— Аврора, скажи… Ты сама готова к серьезным отношениям?
Задумываюсь над ответом и почему-то ощущаю внутреннее сопротивление, мешающее сосредоточиться на своих желаниях.
— К серьезным по твоим меркам или по моим? — задаю уточняющий вопрос в попытке выиграть время.
— По всем меркам.
— Сложно ответить, — сознаюсь я. — Серьезные отношения — большая ответственность. Мне бы этого хотелось, но в тоже время я очень боюсь… Боюсь снова…
— Ошибиться, — подсказывает Давид. — Да-а-а… Чем старше становишься, тем сложнее в этом вопросе. Ты уже понимаешь свои границы. Знаешь, с чем готов мириться, а с чем нет. Меньше наивности и веры, что человек может ради тебя измениться. Больше принципов и страха перед выходом из зоны комфорта. Люди со временем приобретают все более четкие формы и оттачивают грани, принимают тот вид, в котором останутся навсегда. И большую роль играет то, насколько вы совпадаете,
Сравнение человека с камнем мне по душе. Как бы силен и тверд ты не был, твое окружение может сгладить углы или отломать их, просверлить отверстия, оставить трещины и вмятины. Каждый человек в твоей жизни оставляет на тебе след, и только особенные могут сделать тебя самым счастливым даже не дотронувшись. Это те люди, что не пытаются тебя изменить.
— Ты снова молчишь… — усмехается Давид.
— Мне нечего добавить.
— Тогда скажи, чего ты боишься, Аврора? Что тебя пугает?
— То, что я стану похожа на свою мать… Что должна буду переделывать и воспитывать своего мужчину. Говорить, что ему нужно делать, подбирать одежду, следить, чтобы он поел и не выпил лишнюю бутылку пива. Но еще больше меня пугает, если все это будут делать со мной. Что мне нужно будет спрашивать разрешения перед каждым своим шагом…
— И правда страшно. Ты была в таких отношениях?
— Да…
— Долго?
— Пять лет.
— Мне жаль, Рори. Это действительно ужасно.
— А что пугает тебя, Давид? Или ты уже ничего не боишься?
— Скорее, я просто знаю, чего больше не потерплю в отношениях. Потребительства. С обеих сторон. Я не верю в обязанности. Этим словом называют то, за что тебе должны платить. Отношения это не сделка и не торг — ты мне, я тебе. Отношения это про желания, про чувства, про бескорыстность и понимание. И все это может быть легким и взаимным, если… У людей есть язык и хотя бы поверхностное умение формулировать мысли и составлять предложения.
— То есть, все решается разговорами?
— Конечно. Да, было бы неплохо уметь читать чужие мысли, но… Увы. У нас нет такой способности. Зато мы умеем разговаривать. Вот скажи, если отмотать время назад и в первую неделю знакомства твой бывший рассказал бы о себе все, что ты узнала о нем за пять лет ваших отношений, ты бы стала строить с ним что-то?
— Нет, — отвечаю быстро и четко.
— Вот и весь фокус, — подводит итог Давид и останавливается у большого валуна недалеко от границы, куда достают волны.
Гора перекрывает проход дальше. В этой части пляжа кажется, что мы уже на краю мира. Серьезные разговоры остаются позади. Мысли о будущем тоже. Есть только настоящее. Момент сейчас, и он прекрасен.
Не терзаю себя думами о том, к чему все приведет. Решение о честности было самым верным. Не хочу заглядывать в будущее и анализировать свое поведение или слова. Хочу наслаждаться и просто быть собой.
— Посидим здесь? — спрашивает Давид, оглядываясь по сторонам. — Ты не сильно замерзла?
— Если я скажу нет, то ты перестанешь обнимать меня?
Давид тихо смеется и садится прямо на песок, вытягивая ноги и облокотившись спиной о гладкую поверхность камня. Он тянет меня за собой, сжимая край пледа.
— Тебе лучше устроиться на чем-то теплом, — говорит Давид, обхватив мои бедра.
Расставляю ноги и сажусь к нему на колени. Если честно, мне уже жарко, но пиджак и плед здесь совершенно не причем. Давид снова собирается укутать меня, и я, опередив его, сбрасываю с плеч плед.