На закате лета

Хилл Алекс

— Ничуть, — серьезно говорит он, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Пошел вон.

— Аврора…

Давид пытается поймать мою руку на столе, но я вскакиваю на ноги и указываю ему на дверь:

— Пошел. Вон.

— Я никуда не уйду, пока не узнаю, в чем дело.

— В чем дело? В чем дело?! — истерически усмехаюсь я. — Да в том, что ты использовал меня, как манекен для тренировок, чтобы написать свой сраный романчик от том, какой ты крутой и умный, а я жалкая и никчемная.

— Что, прости? — Давид прекрасно отыгрывает удивление.

— Что тут непонятного?!

Я читала твою последнюю запись! Я ее читала! И ты теперь будешь делать вид, что ничего не происходит? Что все нормально?

— Хорошо. Ты читала запись. Причем здесь мы?

— Потому что она про нас! — срываюсь на крик, пальцы сводит от того, как сильно я сжимаю кулаки.

— Да с чего ты это взяла?! — не выдерживает Давид и тоже повышает голос, а после тяжело дышит носом несколько секунд, позволяя себе остыть. — Аврора, сядь, пожалуйста.

Его тон похож на пламя, приглушенное толстой стеной изо льда. И она тает, становясь тоньше с каждой секундой. Сажусь за стол и смотрю на свои руки, сложенные в замок поверх столешницы.

Я уже ничего не понимаю.

Вообще ничего.

— Я не пишу о себе. Никогда. И я не знаю, какого… — запинается Давид, и я закусываю нижнюю губу до легкой боли. — Аврора я не понимаю, как ты вообще хоть в одной строчке высмотрела себя, где увидела там меня, а тем более нас. Я писатель, Аврора, а не маньяк. Этот…

Чувствую с каким трудом Давид подбирает приличные слова и все больше сжимаюсь в комок.

— Этот герой. Тот парень, о котором я пишу. Он всего лишь персонаж. Я его придумал, понимаешь? Чтобы развлекать народ. Эти истории не обо мне. Это самое мозгодробящее мнение, которое только может быть, что писатели обязательно пишут только о себе и про себя.

— Но там… — начинаю я, вспоминая детали. — Парень на отдыхе.

— И что? Я несколько лет живу на берегу моря, обстановка одна из ниточек вдохновения. И, кстати, там океан.

— Девушка приезжая.

— Да, Аврора. На курорты приезжает больше людей, чем там живет. Встретить кого-то местного практически невозможно, особенно в сезон. Дальше…

— Ну-у-у… Она похожа на меня.

— Чем?

— Да всем! — надрывно выпаливаю я, потому что приходится признаться, что я и сама считаю себя никчемной и жалкой. — То, что ты поменял имя и цвет волос…

Давид кладет перед моим носом свой телефон и показывает пальцем:

— Смотри на дату.

«21 июля»

Это дата первой записи. Так он начал это писать еще до нашего знакомства. Получается, героиня была придумана до меня. И все-таки… Может именно из-за нашей схожести Давид меня и выбрал? Да! Это все объясняет! Или нет? Я снова себя накручиваю?

— Но в последней главе — яхта, секс. Ты даже белье мое описал! А стихи! — вываливаю последние аргументы.

И этого хватает, чтобы вывести Давида из себя. Он поднимается на ноги и обхватывает голову, расставляя локти в стороны и расхаживая туда-сюда. С опаской за ним наблюдаю, не понимая, что от него можно ожидать.

— Да, Аврора. Это так. Я встретил тебя, и у меня сорвало крышу. Ко всем чертям! Напрочь! Нахрен! Я видел тебя,

просто закрывая глаза. И какая-то часть деталей попала в текст, но я не представлял тебя в этой героине, как и себя на месте героя. Так это не работает, они находятся в отдельной плоскости. Есть жизнь, а есть творчество. Конечно, я могу взять какие-то моменты из реальности, но это не значит, что все досконально. Я не переплетаю эти два мира. Я вижу границу. Не нужно искать в моих героях меня или мои тайные желания и потребности. Все это чушь! Я сейчас перед тобой! Настоящий! Считаешь, если бы я был тем придурком, о котором пишу, то прыгнул бы в первый самолет после того, как ты бросила трубку? Уговаривал бы полчаса незнакомого парня позвонить тебе и наплести эту чушь про пиццу, потому что боялся, что ты не скажешь мне свой адрес и придется хрен знает сколько времени потратить на то, чтобы найти тебя в этом чертовом городе, стучась в каждую дверь? Он бы так сделал?!

Ответ очевиден… И эта очевидность стучит железным молоточком по моей макушке.

— Тогда зачем ты это пишешь? — мой голос звучит так тихо, что едва можно разобрать слова.

— Потому, что могу! Потому, что это читают. Потому, что получаю за это деньги. Это моя работа и она мне нравится! Я умею придумывать истории, в моей голове рождаются разные герои и живут отдельной жизнью. Все, что я пишу, не инструкция по применению и не мемуары. Каждый сам делает выводы, что он видит и как воспринимает. Я всего лишь рассказчик. У меня есть несколько романов в жанре приключенческое фэнтези. И что я теперь, эльф? Также есть серия книг под женским псевдонимом, где повествование ведется от лица девушек и женщин. Может мне пол сменить?

Хватаюсь за чашку с чаем и выпиваю залпом половину, стараясь сбить привкус идиотизма всей этой ситуации. Оказалось, меня так легко подловить. Знала Марго, куда целиться, или стреляла наугад — попала она четко.

Давид вдруг хватает свой телефон. И мне кажется, что сейчас он просто пошлет меня и хлопнет дверью. Я бы, наверное, так и сделала. Но он садится на стул и принимается стучать пальцами по экрану.

— Давид…

— Дай мне десять минут.

Время тянется мучительно долго. Болтаю остывший чай в чашке, тихо наблюдая за сосредоточенным Давидом. Он что-то пишет, это очевидно, но мне с каждой минутой становится все труднее и труднее сдерживаться, потому что открытия в моих мыслях обескураживающие и очень страшные. По-хорошему страшные, но при этом от них все равно мороз по коже.

Чувство вины щекочет нервы. И виновата я не только перед Давидом, но и перед собой. Насколько же я себя не ценю и не люблю, что увидела в той героине свое отражение? Получается, это не Давид считает меня такой, а я сама. Ну и Марго, конечно. Хотя это сейчас не так уж важно.

Я так привыкла принижать себя, что повелась на первое сомнительное подтверждение своих недостатков. Это ведь мой личный рецепт. На нем моя подпись и печать. Жалкая, странная, отчаянная, ни на что не годная — эти определения не выбирали меня, я их выбрала и смирилась, ведь так проще оправдываться.