На земле штиптаров
Шрифт:
— Эфенди, — сказал Хабулам, — все, что ты говоришь, складно звучит; мне хочется, чтобы ты был прав, вот только сам я в это не верю. Поговорим лучше о другом! Значит, ты впрямь повезешь яд и крошки от пирога в Ускюб? Я же уплатил штраф и получил два удара, от которых у меня ужасно саднит все тело; можно было бы этим и ограничиться.
— Ты уплатил штраф, а потом насмехался над нами. Теперь ты понимаешь, что смеялся зря. Я найду этот постоялый двор и без вас. И вот за то, что вы осмелились надо мной потешаться, нужно вас наказать. Я не тот человек, что позволит играть с собой комедию.
— Эфенди, я пожертвую беднякам еще сотню пиастров.
— И даже если ты мне предложишь тысячу, я верну их назад.
— Я прошу тебя, подумай, неужели нет ничего, что бы заставило тебя отказаться от этого плана?
— Гм! — пробурчал я задумчиво.
Это обнадежило его. Он увидел, что я могу еще передумать.
— Подумай же! — повторил он настойчивее.
— Быть может, да… Быть может, все же удастся договориться. Скажи-ка мне, в здешнем краю трудно найти слуг?
— Людей, готовых отправиться в услужение, полно! — выпалил он.
— Тогда, пожалуй, ты без труда сыщешь себе слуг и служанок?
— Конечно. Стоит мне только захотеть.
— Вот и придется тебе захотеть!
— Что ты имеешь в виду?
— Посмотри на этих людей! Они все хотят уйти от тебя.
Этого он не ожидал. Он обернулся и с угрозой глянул на слуг и служанок. Потом он спросил меня:
— Откуда ты это знаешь?
— Они мне сказали об этом.
— Аллах! Я велю дать им плетей!
— Этого ты не сделаешь. Разве ты сам не отведал плети? Я умоляю тебя раскаяться и изменить образ жизни. Почему тебе не хочется отпустить этих людей?
— Потому что мне не нравится это.
— Значит, тебе больше по нраву, что я повезу в Ускюб яд. Халеф, лошади готовы?
— Да, эфенди, — ответил он. — Нужно только привести их. Яник тоже запряг повозку.
— Тогда отправляемся в путь. Довезите меня до ворот!
— Стой! — крикнул Хабулам. — Какой же ты вспыльчивый человек, эфенди!
— Короче, — перебил я. — Выплати своим людям жалованье, и пусть они идут, куда хотят!
— Я бы рад, но не могу же остаться без слуг!
— Тогда найми для начала поденщиков. У меня нет времени долго разговаривать. Вот бумаги, составленные мной. Прочти их и подпиши.
Он взял бумаги и уселся, собираясь тщательно их перечитать. Их содержание не обрадовало его; у него имелось много «за» и «против», но я не позволил ничего менять; в конце концов он подписал их. Халеф взял обе рекомендации, а также признание в содеянном и понес эти документы Янику.
— Ну и что делать с этими людьми? — спросил я.
Хабулам ответил не сразу. Но тут Суэф гневно прикрикнул на него:
— Да пусть они к шайтану проваливают! Ты наберешь себе новых людей, которые ничего не знают о том, что случилось вчера и сегодня. Гони их прочь! И чем дальше они уйдут, тем лучше!
Это решило спор. Хабулам удалился за деньгами, а я остался, ожидая, пока он выплатит жалованье. Потом я отдал ему яд и куски пирога и велел привести лошадей.
Легко догадаться, что наше прощание с хозяином было отнюдь не теплым. Он извинился, что не может проводить меня до двери, поскольку ноги его болят.
— Ты понял, — сказал я, —
— Мы еще не квиты! — свирепо выкрикнул Суэф. — Ты мне заплатишь за все, что было сегодня.
— С удовольствием! Не премину опять отсчитать удары!
— О нет! В следующий раз в ход пойдут пули!
— Мне тоже это по нраву. Я уверен, что мы увидимся. Я тебя узнал и больше в тебе не ошибусь.
— О, ты меня еще далеко не узнал! — ухмыльнулся он.
— Будущее покажет. Я знаю точно, что через несколько минут после моего отъезда ты тоже покинешь этот дом…
— Разве я могу ходить?
— Нет; ты поедешь верхом.
— Ну, ты знаешь все на свете! Если ты и впрямь так умен, как кажешься, скажи-ка мне, куда я поеду.
— Туда, где остальные.
— А зачем?
— Чтобы доложить им, что я ищу Каранирван. Передай им привет от меня и скажи, что в следующий раз они будут стоять не в воде, а в крови, — конечно, в собственной крови.
Оско вывез меня. Снаружи стояли лошади, и мы вскочили на них. Перед дверью находилась также повозка, в которой сидели Яник и Анка. Их скудные пожитки лежали позади них, а их лица сияли от радости.
— Сейчас мы подъедем к тому месту, где стояли лошади, а затем направимся за вами вдогонку, — крикнул я им.
Слуга, что вызвался нас отвести туда, уже ждал наготове. Мы даже не стали заходить в деревню; через пять минут он привел нас в нужное место и попрощался с нами. Когда он протягивал мне руку, я, не забывая о главном, спросил его, сколько человек сегодня уехало отсюда. Их было пятеро, но он знал только Манаха эль-Баршу, брата Хабулама. Я велел ему описать остальных четверых: это были Баруд эль-Амасат, старый Мубарек и оба аладжи. Раненый Мубарек держался в седле навытяжку — старик был и впрямь крепким, как бегемот.
Из-за больной ноги мне не хотелось спрыгивать наземь, и я поручил другим дотошно изучить многочисленные следы копыт.
— Для чего это нужно? — спросил Оско.
— Чтобы снова узнать этих лошадей. Мы можем попасть в неприятное положение, если не поймем, кто проехал впереди нас. Поэтому для нас было бы хорошим подспорьем, если бы копыта лошадей имели какие-то приметы, по которым мы узнали бы их. Тогда мы узнаем этих лошадей по отпечаткам их копыт.
Мы находились на лужайке. Здесь, в тени нескольких громадных платанов, во множестве росли кусты и деревца айвы; земля между ними была истоптана. Следов виднелось немало, но не было ни одного запоминающегося, который бы потом мы безошибочно узнали среди других. Мы снова отправились в путь, так ничего и не выяснив.