На земле штиптаров
Шрифт:
— Они поскакали в сторону дороги на Ускюб.
— Где они оставляли лошадей?
— За околицей, где растет айва.
— Если ты меня отведешь туда, я попытаюсь добиться, чтобы вас отпустили.
— Тогда с удовольствием отведу.
Тем временем Хабулам вернулся, сопровождаемый обоими стражами. Омар нес бумагу, чернила и перо. Халеф подошел ко мне с кошельком и сказал:
— Здесь тысяча пиастров, сиди. Я точно их пересчитал.
Я убрал кошелек.
Хабулам, ковыляя, направился
— Убирайтесь отсюда и честно верните повозку в Ускюбе. Я же буду каждый день молить, чтобы Аллах одарил вашу семью несчастьями и раздорами.
Эти слова вызвали гнев Яника. Он убрал деньги и ответил:
— Ты оскорбляешь меня, а ведь ты злодей — другого такого, пожалуй, не найти. Сейчас ты улизнул от палача, потому что эфенди — христианин и смилостивился над тобой. Но скоро придет тот час, когда ваша разбойная банда понесет заслуженное наказание. Ваши часы сочтены, ведь ваш главарь будет побежден отважным эфенди.
— Пусть он его еще найдет! — издевательски молвил старик.
— Ох, он его найдет; он ведь знает, где тот скрывается!
— Как, в самом деле знает?
— Ты думаешь, нам это неизвестно? Я сам отправлюсь в Каранорман-хане, чтобы помочь эфенди.
Слово было сказано! Я подавал знаки неосторожному юноше — он их не видел. Я хотел прервать его, но в запале он говорил так быстро, что я не успел выполнить задуманное. А ведь мне так не хотелось, чтобы они узнали, что мне это место известно.
Хабулам прислушался. На его лице застыло напряженное выражение.
— Кара-нор-ман-хане! — воскликнул он, как-то по-особому выделив два слога — «нор» и «ман». — Что это за место такое?
— Это близ Вейчи; там находится ваш главарь.
— Кара-норман-хане! Ага, очень хорошо! Что ты на это скажешь, Суэф?
С этими словами он издевательски рассмеялся.
Мнимый портной обернулся, услышав свое имя, и испытующе заглянул в лицо Янику. В ответ на вопрос Хабулама он тоже громко усмехнулся и сказал:
— Вот так здорово! Пусть они едут туда и ищут его. Хотелось бы мне посмотреть, что за физиономии они скроят, если отыщут там главаря.
Их поведение поразило меня. Я ожидал их испуга, а они издевательски хохотали. Судя по их виду и их словам, они ничуть не притворялись. В этот момент я со всей уверенностью понял, что их главаря не было в Каранорман-хане.
Но ведь я же читал ту записку, в которой Баруда эль-Амасата вызывали именно в это место. Или же имелось еще одно местечко с похожим названием?
В данную минуту мне, конечно, некогда было обдумывать мелькнувшую у меня мысль. Мне нужно было писать. Я делал это на восточной манер, положив бумагу прямо на колено. Остальные вели
Мурад Хабулам уселся рядом с Суэфом, и оба о чем-то стали шептаться, причем мельком я видел, что они смотрели на нас со злорадством. В конце концов оба хихикнули. Их наглость рассердила меня.
— Выйди-ка и впряги лошадь в повозку, — приказал я Янику. — Собирайте ваши пожитки. Мы вот-вот отправляемся.
— Привести наших лошадей? — спросил Халеф.
— Пока нет. Сходи еще раз в башню. Я заметил, что там еще лежат остатки отравленного яичного пирога, которые мы бросали воробьям. Возможно, они пригодятся нам.
Маленький, остроумный Хаджи не преминул заметить:
— У меня в кармане есть еще пакетик с крысиным ядом, что мы отняли у нашего милейшего хозяина Хабулама.
— Очень хорошо. Хабулам, похоже, смеется над нами; так я постараюсь, чтобы он стал серьезнее.
Халеф, Анка и Яник удалились. Первый вернулся как раз, когда я покончил с писаниной. Он принес целую коллекцию кусков и даже крошек, которых было более чем достаточно для химического анализа.
— Эфенди, что ты собираешься делать с этими вещами? — озабоченно спросил Хабулам.
— В Ускюбе я передам их полицейскому аптекарю, чтобы тот подтвердил, что содержимое пакетика с ядом было добавлено в яичный пирог.
— И с какой же это целью?
— С весьма определенной. Мне хочется умерить твою веселость.
— Мы не смеялись!
— Не лги! Этим ты делаешь себе только хуже.
— Нас рассмешил этот Каранорман-хане.
— Почему?
— Потому что мы ни о чем подобном не слышали.
— И это так смешно?
— Нет; но Яник говорил о каком-то атамане, о котором мы вообще ничего не знаем, а местечко Каранорман-хане волнует нас еще меньше.
— Да? Вы вообще ничего не знаете о Жуте?
— Нет, — ответил он, хотя мне показалось, что он испугался, когда я упомянул это имя. — Я не знаю ни его, ни места, о котором вы говорите.
— И ты не знаешь ни одного места с похожим названием?
Я пристально взглянул на него. Сглотнув слюну и опустив взгляд, он ответил:
— Нет, не знаю подобного места.
— Стой, я опять вижу, что ты врешь. Ты не умеешь притворяться так, чтобы обмануть меня. Мы еще посмотрим!
Я достал свой бумажник. В одном из отделений лежала записка, попавшая мне в руки; Хамд эль-Амасат писал ее своему брату Баруду эль-Амасату. Я достал ее и самым дотошным образом изучил.
До сих пор я не обращал внимания на то, что слово «Каранорман-хане» было написано нечетко; я верил, что правильно его прочитал. Лишь теперь, глянув на интересовавшие меня слоги, я сразу понял, в чем дело.