Набат-2
Шрифт:
— Подождем сообщений от Бурмистрова, — мудро рассудил Бехтеренко. — Ждем сообщений со дня на день. О самом Сладковском интересно узнать?
— Еще как. Слушаю внимательно, — ответил Судских, отметив про себя, что Бехтеренко ни одним словом не упомянул о его знакомстве с дочерью Сладковского.
— Прежде всего это родственник Лазаря Кагановича.
— Для начала весело, — усмехнулся Судских.
— Точно так, Игорь Петрович. Их было несколько, таких родичей, кого он просил сменить фамилию. Писатель Пистер — Пинхос Менделеевич Каганович. Моисей Менделеевич, стай-ший Сомовым. Пистер и Сомов были репрессированы
— Берия? — догадался Судских.
— Именно! Он же поспособствовал его переводу в аппарат Президиума Верховного Совета и готовился сменить Георгадзе. Однако в это время его отношения со Сталиным разладились, и Сладковскому пришлось довольствоваться местом референта-архивариуса. Но все равно и тут много интересных деталей. Оклад Сладковского был выше оклада любого министра, он разъезжал на «Чайке», имел правительственную дачу. Сладковский был единственным из мелкой сошки, кто раз в три месяца посещал кабинет и дачу Сталина. А если Сталин уезжал отдыхать на юг, туда обязательно выезжал Сладковский.
— Тут я немного приподниму завесу тайны, — сказал Судских. — Сладковский считался астрологом Кремля. В те времена это не афишировали, но прогнозы учитывались. Только скажи мне, каким боком он касался розыска книг?
— Никаким. Видимо, распоряжение Берии было устным.
— А в масонской ложе он состоял?
— Сложный вопрос, — затруднился Бехтеренко. — Мы почти ничего не знаем о масонах тех лет. Спецархив КГБ исчез по личному приказу Берии в 1953 году. Известно, в частности, что Берия предлагал Хрущеву этот архив в обмен на жизнь. Никиту он не заинтересовал, его масонские тайны не пугали, боялся он другого архива. Уж он точно в масонах не состоял.
«Теперь дело за Любашей, — отчетливо решил Судских. — Она обязательно устранит просветы в биографии папаши».
Двумя днями позже ему пришлось спешно выезжать на Сорокапятку: Любаша Сладковская отравилась газом в своей квартире, как раз в день их намеченного свидания, и Гуртового пора было побеспокоить по причине смертей, с тех пор как УСИ занялось поиском книг Ивана Грозного. Вежливо нечего ждать.
Гуртового он нашел в прекрасном расположении духа. Лечение Судских ему нравилось. Кожа на лице посвежела, Тусклый взгляд посветлел, даже кадык уменьшился, и он заметно поправился.
— Я рад за вас, — выслушал его восторженный отчет Судских. — Но приехал с плохими вестями. Любовь Сладковскую нашли в собственной квартире мертвой. Уверен, смерть насильственная.
— Игорь Петрович, даю честное слово, что не имею к этому никакого отношения! — рьяно защищался Гуртовой.
— Кто же тогда мог быть причастным?
— Указанный в записке, — спокойно выдержал пристальный взгляд Судских Гуртовой. — Но мы с вами условились затевать все разговоры спустя месяц. Будьте джентльменом, Игорь Петрович. Даже смерть близкого вам человека не может его расстроить.
Последнее покоробило Судских, но Гуртовой был прав. Он сразу обозначил имя главного масона, чему Судских не хотел верить…
Президент не досаждал ему в первый
Крикливые разоблачители ушли. Или их ушли? Никто не заметил. Среди управляющих банков появились Ивановы. Без взрывов и взрыдов началась в обратном порядке национализация крупных объектов промышленности. Ну и что? Ах как ожидали от нового президента топорной работы! Чтоб кровавые щепки по сторонам! И ничего. Скука. Оставались только дороги и дураки, а в остальном скука и неизвестность.
С чем не мог согласиться Судских, так это с кажущейся тишиной. За чертой взгляда обывателя кипело и клокотало, шла тайная война со сторонниками прежних порядков, когда можно рвать Россию на части, высасывать последние соки и ни за что не отвечать. Война была безжалостной, чьи-то руки рвали нити, которые связывали прошлое и настоящее, без чего нет будущего.
После таинственной смерти Любаши произошли неприметные, но интересные события: согласованы сроки приезда Хироси Тамуры и выдворен из России как персона нон грата Мойзес Дейл. Ему инкриминировали участие в наркоторговле.
Судских удивился. Мойзес Дейл работал аккуратно и никак не мог скомпрометировать себя и свою организацию. Брали его люди Воливача, и деталей задержания Судских не знал.
— Виктор Вилорович, — связался он с Воливачом. — Ничего не понимаю, Мойзес Дейл опытный разведчик, как это произошло?
— Дейл тоже ничего не понимает, но факты изобличающие.
— Нахаловка?
— Она самая, — подтвердил Воливач. — Хватит с ним чикаться. Можно доказать его причастность к нашим масонам, но этого к делу не пришьешь, публике неинтересно. А наркотики оживляют интерес обывателей. Достойная огласка.
— Не совсем приличная.
— Не до приличий, Игорь. Готовилось покушение на президента, тебя, меня, а это не туфта, — нажал голосом Воливач. — Это доказано. Руководил операцией Мойзес Дейл. Ниточки он дергал, хотя прямых улик нет. Попутно убирались те, к кому мы подбирали ключики. Кстати, Гуртовой исчез.
— Он не исчез, — возразил Судских. — Он у меня.
— А почему я не знаю? — повысил голос Воливач.
— Поймите меня правильно, Виктор Вилорович, но ставка высока. До поры до времени решил о Гуртовом не говорить вам.
— С огнем играешь, Игорь. Гуртовой живет без принципов.
— Пока живет, — весомо сказал Судских, и Воливач промолчал.
— Ладно, — сказал он после паузы. — Гляди, чтоб не переиграл тебя. Небось посулил ему долгую жизнь, — умудрился вычислить Судских Воливач.