Набат-3

Гера Александр Иванович

Примерно в таком положении он находился сейчас: шустрый Вавакин, пользуясь его связями, чего-то там за­теял, а с ним делиться не хочет.

— Поделись, — не выдержал шеф. Видать, летки и девки велели приносить больше. — Слушай, Вавакин, ты пре­красно знаешь, что с моей помощью можно заработать чише и больше.

«Ого! — оиепил натиск Вавакин. — Впервые слышу! Как бы Думу пе собрались разгонять, на ходу рвет иод- метки шеф!»

— Клянусь, только .завтра знать буду. — честно взмо­лился Вавакин — А сегодня дел

невпроворот, ваше же за­дание выполняю.

— Можешь плюнуть. — успокоил шеф. — А в долю возьмите. Но скольку сбрасываетесь?

— По пятьдесят тысяч баксов, — мигом заменил дере­вянные на зеленые Вавакин и увеличил количество.

— Попроси товарища взять в долю. Я еще пригожусь.

— Спрошу, — заверил Вавакин.

Стрекотали телефоны, шли чередой совещания и засе­дания, упрямый пахан упорно пробивался к месту анкер­ного болта, тратя слова и деньги. Спешил. А думский ме­ханизм жил своей отдельной жизнью, поклевывал маслице, поскрипывал зубками.

Чего проще — двум анкерным болтам сговориться?

Тогда куда девать остальной шестереночный механизм?

И вот ведь задача: масло делается из молока, а если корову не доить, заболеет она мастопатией. Так утвержда­ют думские.

3—12

Сатанинское лето шло своим чередом, пышным цветом наливались бутоны его цветов на глазах честного народа. Поры всей кастой воровали, бандиты убивали, грабители грабили, а народ оставался народом — обворованным, замордован­ным, ограбленным.

Малец Кириенко говорил бойкие комсомольские слова с трибун, пахан Черномырдин шакал, Лившиц чмокал, а Чу­байс чмякал очередное подаяние у МВФ. Вся команда рва­чей считала себя ужасно хитрой, просчитывающей действия на пять ходов вперед, а правдолюбец Зюганов сразил их ско­пом и поодиночке, мастерясь иод Иоанна Предтечу, путал шайку верхнеэшелопников пародом и карами небесными. Как говорится, глас народа — глас Божий. Персонально мол­чали оба. Затишье. Народ на своих сотках докапывал, доса­ливал, доирятывал припасы па зиму, памятуя пророчество, что осенью начнут деяться дела ужасные и якобы сам на­род их деять будет. Да хрен с ним, помалкивал народ, — будем живы, не помрем.

Как раз о припасах встретились поговорить мерзавец Вавакин со своим белодомским приятелем Тарасом Аки­мовичем.

Они, как условились, присели за столик ресторана в ЦДЛ. Заказали по сборной соляночке, тортильеток, какие в ресто­ране, принадлежавшем некогда писателям, готовили мастер­ски. как нигде в столице, взяли паюсной икорки., семужки и бутылку «Смирновской». Настоящей «Смирновской»!

• Выпили по первой, поздравили друг друга со свидань­ицем, мелко и неспешно закусывая, повели беседу, как приличествует людям денежным и несуетным.

— Как в Думе? — испрашивал один.

— Да хай она сгорит! — отвечал другой. — Но еше кормит. А как в Белом доме? — интересовался другой.

— Как и у вас, — отвечал

первый. — Те же проститут­ки, кормимся пока.

Со стороны, если послушать, дна руководителя дели­лись мнениями о своих подчиненных. Вахлаки и засран­цы, кое-как работают. Наметанный глаз мог от мстить, что принадлежат эти двое не к первоэшелонной братии и не к братве, пе к кичливым нынешним нуворишам и не к са­модовольной поросли плоскозатылочных деляг, а к на­стоящим мужчинам, умеющим делать деньги и, конечно, имеющим их. Они невидимы ни на чьем фоне, им неза­чем выпячиваться. Таким вчерашний суп не скормишь, сами они такой не предлагают другим. Притом, обмени­ваясь о скандальных делах виол слова. рассуждали лишь о кухне, где эти события варились. Они и были с этой кух­ни, где варился завтрашний день.

— Пахан ни с первого, ни со второго раза не пройдет, — утверждал Тарас Акимович. — У нас его не ждут.

— И у нас не жалуют. Попомни мое слово, Тарас Аки­мович, возьмут человека со стороны, Примакова, напри­мер. Самый тот человек, который утихомирит этих воро­ватых мальчиков и старичков, кому вообще высовываться не стоит. Колю этого Рыжкова, Строева.

Тарас Акимович пожевал ломтик семги и согласился:

— Не лишено. Всех устроит Примаков.- И красных, и белых, и голубых даже. Знающий мужик.

— А зима на носу, — пододвигал Вавакин Тараса Аки­мовича к заветному разговору.

— Самое время заработать на черный день, — согласился он. — Андрей Андреевич, у тебя свой человек есть во фрак­ции марксистов? — спроси.т он, наливая по второй.

— Найдем. — подставил свою рюмку Вавакин. — Дру­зья с первого парламента остались. Для какой работы?

— Ты, наверное, в курсе, что с разрешения нашего козла Борьки Дубинин подпечатал шестьдесят восемь мил-4 лиардов рублей?

— Знаю, — кивнул Вавакин. — Разошлись миллиарды на посреднические структуры, где семейка с прихлебаями имеет долю. Сам кое-что отщипнул. Ну и что?

Тарас .Акимович приподнял рюмку, приглашая выпить. Чокнулись, выпили. Вавакин съел тортильетку с паште­том, Тарас Акимович ограничился маслиной.

— А больше не хочешь заработать?

— Кто сказал? — хохотнул Вавакин. — Мы люди не гордые.

— Тогда вызнай через своего человечка, сплавили марк­систы свои ГКО или нет.

— Слышал краем уха. По-моему, сплавили. Под мар­кой готовности к осеннему маршу протеста. Через «Гута- баико, «Московский» и Сбербанк. — ответил Вавакин.

ч — Что и требовалось доказать, — удовлетворенно кив­нул Тарас Акимович. — Ссуду rдеревянных брал?

— Разумеется. Какой вопрос?

— Простой. Поиграем в догонялки. Пусть большие люди играют восьмерики, нам и шестерной хватит. Мой шеф заказан швейцарскую визу, а комсомолец наш, тот вообше до Австралии разогнатся. ("мекаешь раскладку?