Набат. Книга вторая. Агатовый перстень
Шрифт:
А планы сводились к следующему:
После переправы через Пяндж караван намечалось разделить на две части. Одна из них, во главе с Чандра Боссом, направляется в штаб-квартиру Энвер-бея. Другая часть каравана подвергается нападению бродячих шаек и... исчезает. Вот это дело и возлагалось на Иргаша. Он должен тайно отделиться от каравана, а на той стороне напасть на вторую группу. Затем скрыть груз и верблюдов в горах так, чтобы никто там их не отыскал, и ждать приказаний Чандра Босса.
— Что вы сделаете со спрятанным? — осмелился спросить Иргаш.
— Не твое дело. Ты получишь
— А когда на караван я нападу, прольётся кровь или нет?
— Да, кровь прольется, — спокойно ответил Чандра Босс и пояснил: — Много людей убивать не надо, но без этого нельзя.
— На то предопределение аллаха, — пробормотал Иргаш.
Тогда же в беседе Чандр Босс дал понять Иргашу, что купец Мохтадир Гасан эд-Доуле Сенджаби, которому принадлежит оружие и боеприпасы, уверен, что всё оно в короткие сроки окажется в распоряжении Энвербея. Спешить надо, так как красные наступают, и вооружение басмачам крайне необходимо. На это оружие возлагаются большие надежды. А раз оно к Энверу полностью не попадет и часть его вообще исчезнет, то, конечно, станут доискиваться, кто виновник.
— Подозрение падёт на тебя, дорогой.
— Почему? — заволновался Иргаш, —делая отчаянные усилия, чтобы стряхнуть с себя пьяный угар. — Ведь всё в тайне...
— Да, но мне придется сказать про тебя, Иргаш.
— Но... но меня господин Мохтадир убьёт.
— Вполне вероятно, — невозмутимо проговорил Чандр Босс. Поэтому тебе уже не придется сюда... в Кундуз, вернуться.
— Но... но я не хочу.
— Увы, а кто принял задаток?!
Действительно, так вышло, что в самом начале беседы Чандр Босс вручил Иргашу крупную сумму денег наличными.
— Но...
— Ты дал клятву, дорогой мой. А срок клятвы уже начался. Итак, ты уедешь и не приедешь. На, выпей еще.
Иргаш машинально выпил.
— А жена? — вдруг вспомнил он о Дильаром. Её красота, её влекущие глаза райской гурии, с белым синеватым белком и чёрно-огненным зрачком, её обольстительное тело приковывали его к дому, к Кундузу. Дорогой ценой досталась она ему, страшной ценой. Жена давала удовлетворение его грубой чувственности, и он не мог спокойно о ней думать.
— Жена? Ах, да! — небрежно протянул Чандра Босс. — Мне некогда думать о жёнах моих слуг... А впрочем, ты разбогател теперь, Иргаш, и купишь себе там жену, две, три. А твоя... Дильаром... — он осекся, так свирепо смотрел на него Иргаш. — Если ты не сможешь вернуться в Кундуз, пусть она по-едет к тебе туда, где ты поселишься.
— Нет.
И тут Чандр Босс просчитался: коньяком он хотел оглушить Иргаша, довести до невменяемого состояния. Он забыл старую истину, хорошо известную на востоке — пьяный друг становится врагом. Как ни прятал Иргаш молодую жену, как ни следил, чтобы она закрывала свое прелестное лицо от посторонних, но Чандра Босса, дневавшего и ночевавшего последнее время в доме Иргаша, не раз обжигали глаза прекрасной Дильаром. «Не гляди на красавицу, ибо смотрение приведет в конце концов к слезам». Не мешало бы Чандра Боссу припомнить это изречение Бедиля. Но он забыл о нем...
— Хочешь сто золотых? — сказал он сдавленным голосом. Иргаш открыл рот.
—
С воплем «нет терпенья слушать его слова» Иргаш кинулся на Чандра Босса и чуть не задушил его. Вагиф с трудом вырвал хозяина из рук разъярённого Иргаша.
Иргаш остыл быстро и перепугался. Он плакал пьяными слезами, извинялся. Но Чандр Босс только добродушно похлопал его по плечу и сказал, что пошутил.
Но с тех пор Иргаш окончательно потерял покой. Он не столько готовился к экспедиции, сколько следил за каждым шагом Чандра Босса и Дильаром. Он боялся отлучиться на минуту из дома. Ему всюду мнились и мерещились подозрительные взгляды, шепот... Ночью он просыпался в поту и лихорадочно шарил по ложу рукой: здесь ли Дильаром?
Когда он тогда увидел Чандра Босса и Дильаром разговаривающими, он чуть не умер: с такой силой кровь прилила ему к голове. Он кинулся бить жену, но она схватила со стены винтовку и поклялась, что убьёт и его, и себя, и дочь, если он её пальцем тронет.
Отправляясь в опасный путь, Иргаш не мог оставить Дильаром в Кундузе. Ведь она будет жить, радоваться без него. Он отлично это знал. К нему, Иргашу, она холодна. И она... она будет обниматься с кем-нибудь... с Чандра Боссом на мягких одеялах. Он выл, колотя кулаками себя по голове.
Он увёз Дильаром с собой. Он взял её с собой в караван, хоть выяснилось, что его родственники собираются вернуться в Бухару в самом недалеком будущем и согласны взять с собой молодую женщину с ребёнком. Родственники получили официальные визы, и путешествие их сулило полную безопасность. Но Иргашу всюду мнились всякие подвохи, и он истолковывал по-сво-ему каждый взгляд, каждое движение Чандра Босса. В конце концов он уверил себя, что Дильаром прелюбодейка, и только ясный и чистосердечный взгляд её прекрасных глаз удерживал его от новых безрассудств.
Он вёз через границу Дильаром и ребёнка, подвергая их всяким случайностям и лишениям долгого и тяжёлого пути по степям и горам. Он и теперь стерёг, не выдадут ли себя Дильаром и Чандра Босс движением, словом, взглядом, не выявятся ли во время совместного путешествия доказательства прелюбодеяния... Хитрость одной женщины, особенно красивой, равна поклаже сорока верблюдов. Но он, Иргаш, хитрее всех, и уж его не обманут!
А Чандра Босс?
Всё рассчитал он в своем предприятии: и риск, и выгоду, и политику, и чистый барыш. И всё благоприятствовало ему, опытному и умелому дельцу. Всё шло по заранне составленному расписанию, но одного не учёл Чандра Босс. Недооценил он силы ненависти...
В настороженной тишине на бесконечном пространстве струились воды большой реки. В блестящем её зеркале, словно жидком серебре, медленно плыла полная луна, прячась временами в саблевидных листьях камыша.
Оглушительно громко взорвалась тишина резким всплеском. И почти тотчас же заплакал ребёнок.
В слепящую глаза дорожку лунного света вторглось тёмное пятно. И сразу стало ясно, что это зыбкий плот из гупсаров — кожаных мешков. На плоту угадывались чуть различимые люди.