Набат
Шрифт:
— Где же я возьму эти столбы? — удивился Федор. — У меня нет. Были бы — не пожалел.
— Я же тебе говорила — где, — хозяйка показала рукой на окно. — Чтобы люди чего не говорили, ночью можно принести. Не бойся, денег на водку дам. Много вам не надо, все равно в магазин пойдут.
«Ну и старуха. Петуха зажарила. Купила».
— Извините, Марья Филипповна, но я не хозяин этих столбов. Они государственные.
— А я что — не государственная? — закричала старуха. — Мне не надо жить?
— Я так не говорил. Сельсовет помогает. Наконец, я скажу мастеру… —
— Петуха ел? — прижала Розума бабка к стене. — Думаешь, мне ты такая кукла, что я буду даром жарить петуха?
— Столбы государственные, а не мои, — твердо сказал Федор. Шапку — на голову, на ходу схватил с гвоздя фуфайку и рванул в темноту.
4
В клубе гремела музыка. Зал был полон молодежи. Третьяк и Казакевич танцевали в центре круга. На Якове были голубые брюки. Иван танцевал в кирзовых, замазанных грязью сапогах. В углу сидели Макарчук и девушка с длинными льняными волосами. Он держал ее за руку, что-то говорил на ушко. Она смеялась, и волосы падали ей на глаза. Макарчук отбрасывал их ей назад.
Федор подошел к стульям, сел на последний за дедом, который спал, уткнувшись носом в отворот тулупа. Подбежал Яков.
— Выходи, покажем, на что способны монтажники.
— Нет…
— Чего ты такой кислый, будто не ужинал?
— Иди ты! — Федор злобно сверкнул глазами, и Яков, махнув рукой, побежал к Третьяку.
— А почему вы не танцуете? — услышал Федор. Он поднял голову. Около него стояла продавщица Татьяна. — Я жду, жду. Неужели обманул.
— Я ничего не обещал. — Федор краем глаза посмотрел на продавщицу. На ней красное платье с вышивкой, губы подкрашены. Черные волосы собраны в узелок. Федор почувствовал, как тесным стал воротник рубашки. В голове суматошные мысли: «Ребята увидят. Шуток будет мешок».
— Приглашаю тебя на танец, — сказала Татьяна и протянула ему руку.
— Я не умею, — почесал затылок Федор. — Да, может…
— Тут и уметь не надо. — Татьяна пошла впереди, а он за ней.
«Какая наглая девка, — думал Федор. — Как смола».
Однако приятно было, что с ним танцует красивая девушка. Она была и одета лучше других. Местные ребята что-то кричали Татьяне. Она отвечала им. Только Федор не слышал что. Он был будто в тумане от громкой музыки, топота, духоты. Яков подморгнул ему, засмеялся многозначительно и повел по кругу свою девушку.
— Хватит, — сказал Федор. — Я пошел.
— Я тоже иду. Сейчас лучше на свежем воздухе. Помоги мне одеться.
Татьяна набросила на себя пальто, черные волосы покрыла большим цветастым платком. Луна уже спряталась, и было темно, как в рождественские ночи, только не хватало звезд.
— Ай, падаю! — вскрикнула Татьяна и ухватилась за Федора. — Ты же хоть немножко поддерживай меня, а то еще ногу сломаю. Будешь отвечать. Такой большой, а меня, маленькую, не можешь защитить.
— От кого защищать-то?
— От ям. Ха-ха-ха, — смеялась Татьяна. — Федор,
— Чего шпильки подпускаешь? — сказал Федор. — Темно же, черт ногу сломает.
— Так сколько же тебе лет?
— Скоро девятнадцать.
— Ха-ха-ха! — вновь захохотала на всю улицу Татьяна. — Вот глупышка. Я же думала: тебе лет двадцать пять. Старая я для тебя.
— А тебе сколько?
— Двадцать три года уже.
— Молодая еще, — сказал Федор.
— Это молодая по арифметике. — В голосе Татьяны была такая грусть, что Федору стало жаль ее.
— Ты красивая и, видно, добрая, — сказал он.
— Тебе я понравилась? — Татьяна привстала на носочки, попробовала заглянуть Федору в глаза.
— Не знаю…
— Эх ты… — Она оттолкнула его от себя. — Я тебя с первого дня, когда ты зашел в магазин, приметила. Сильный ты… Женщин всегда влечет в мужчине сила. У тебя ее много. Скука какая-то у меня на душе…
— Если бы ноги едва волокла, то и скуки бы не было, — сказал Федор и подумал, что на работе не очень-то заскучаешь.
— При чем здесь это? Что, в магазине не работа? Хуже твоей? Нет, миленький, тут нужно, чтобы была светлая голова. Жизнь в нашей деревне неинтересная… Поехать куда-нибудь. Может, на север или на юг.
— А деньги?
— Это не проблема. Здесь я живу, — Татьяна показала на дом. — Посмотришь мои хоромы?
— Поздно уже. Спят, наверное, твои?
— У меня никого нет. Мать умерла, когда я была в городе, а батька женился и перешел к новой жене. Так что я хозяйка этого дворца.
Она поискала в кармане ключ и развела руками:
— Потеряла. Что теперь делать?
— Пробой вырвем, — предложил Федор.
— Нет, дверь поломаем. Кто мне отремонтирует?
— Не будешь же ты ночевать на улице?
— Зачем? — засмеялась Татьяна. — Подойди сюда. Нажми вверху.
Федор сделал, как она просила. Через окно влезли в сени.
— Темнота какая. Включи свет, — попросил Федор.
— Ни к чему он. И так увидим что надо. Помоги пальто снять. — Татьяна прижалась к Федору. Он отошел в сторону.
— Одень ее, раздень. Госпожа нашлась.
— Невоспитанный ты человек, Федор. Ничего, я научу тебя этикету.
Они сели на кровать, которая стояла около окна. Глаза привыкли к темноте, и Федор увидел телевизор, шкаф с книгами, ящик под столом. Было тихо, и он слышал, как дышит Татьяна, ровно и спокойно, будто тренированный бегун. Ему показалось, что в окно постучали. Тихий был стук. Федор приблизился к окну, но на дворе никого не увидел.
— Будто стучат? — сказал он.
— Тебе показалось, — прошептала Татьяна. — А может, пьяница какой пришел за водкой.
— Магазин закрыт же, — удивился Федор.
— Я иногда беру домой пару пляшек, так и бегут, как пчелы на мед.
— Наверное, нельзя дома торговать? — спросил Федор.
— Много чего нельзя, но делают. Какие у тебя волосы жесткие… — Она положила руку ему на голову, подвинулась ближе.
Федор никогда еще не был так близко с женщиной. Татьяна волновала его и пугала.