Набукко
Шрифт:
Видел все же! Что? Не скажет. Почему? Непонятно. Ночи он явно не начал опасаться, значит, и напарнику не обязательно.
Денис шел следом за товарищем инженером, медленно впадая в тихую, но глубокую обиду. Они пересекли пояс пальмовых зарослей и приближались к лиственным рощам, окружающим обычно каждый хутор-холм.
Нет, надо же попытаться разговорить старика, может, оторопь эта непонятная стряхнется с него. Денис уже хотел было поделиться своим наблюдением о том, что аборигены не любят здешнюю ночь, если не сказать побаиваются. Вылезли откуда-то из подсознания эллои и морлоки, и эта литературная
– Стой! – сказал дядя Саша.
Они стояли у подножия своего холма. Они стояли, и тишина стояла. Обычная ночная тропическая тишина. Во всех направлениях прорезаемая трелями цикад и прочей трескучей нечисти.
Напарник резко втянул воздух и быстрым шагом двинулся вверх по тропинке. Денис невольно дернулся за ним. Один привычный поворот, другой. Опять замер. Денис был так напряжен, что даже не обижался на то, что ему ничего не объясняют.
Дядя Саша поднял палец. Они были на середине пути к «лысине». И Денис услышал. Между привычными насекомыми звуками явно прорезался звук совсем другой породы.
– Слышал? – прошипел напарник.
– Мой! – прошептал Денис.
И они, не сговариваясь, рванули вперед. Чем ближе они подбегали к своему «дому», тем отчетливее слышался зуммер телефона. Сначала Денис опережал своего напарника за счет длинных ног, но быстро выдохся и уже на вершину хуторского холма вбежал, вываливая язык, с лопающимися от напряжения легкими. Дядя Саша семенил мелко, но неутомимо и первым проник в хижину.
В дальнем конце кромешной хижины, между изголовьями лежанок, располагалась куча притараненного с берега барахла. Судорожно работая невидимыми в такой темноте руками, пара потерпевших кораблекрушение боялась только одного – вызывающий устанет, звук так и сгинет в мусорном завале.
Повезло Денису, он поднес разрывающийся от звуков прибор к глазу и выбежал на улицу, споткнулся по дороге, но не выпустил его, нащупал нужную кнопку и обеими руками прижал трубку к уху. И сразу крикнул «туда»:
– Мы на острове, как называется, не знаю. Остров со скалой. Нас двое. Денис Лагутин и дядя Саша…
– Ефремов, – подсказал дядя Саша.
– Из отеля «Парадиз» в Кичпонге. Возвращались с товаром для… Была волна в открытом море. Извините, я ничего не понимаю. Что значит, как оно у нас здесь? Темно, прямо сейчас – темно. Хоть глаз… тепло, но темно. Нет, вы будете нас искать? Что значит, вы меня не понимаете? Да, Денис, я Денис, нет, не Лагутенко! Ладно, хватит про это! Сообщите в штаб поисков или что там у вас. Лагутин и Ефремов, Российская Федерация, сообщите в консульство, мы можем зажечь огонь на берегу. Что значит, вы не верите? Какая метафора?! Костры на берегу. Да, двое. Всего двое. Нет, ну есть еще местные жители, до черта. Хорошо, успокойтесь, я отвечу, отвечу на ваш вопрос, на все ваши вопросы отвечу.
Денис судорожно вздохнул и заныл:
– Я вас не понимаю!
– Дай я.
Товарищ инженер выдавил жесткими пальцами теплую, скользкую «Нокию» из ладони Дениса.
– Да, Ефремов и Лагутенко, то есть Лагутин. Да забудьте вы этого Лагутенко! Вы не слышали, что Лагутенко умер? Так его и нет здесь. Мы на острове после цунами. Милях в десяти или двадцати к югу от Кичпонга.
Дядя Саша замер.
– Что? Вы хотите знать, кто победит – Ельцин или Зюганов?
– Дайте! – Денис стал отбирать у напарника трубку, уж совсем не туда повернул разговор после его вмешательства. Послушал говорившего еще несколько секунд.
– Вы издеваетесь?! Здесь кораблекрушение, здесь… Вам хотелось бы, чтобы был Зюганов? Я могу вам гарантировать, что Ельцина не будет, только, пожалуйста, не время для розыгрышей, Нет, с голоду мы не умираем… то есть все еще хуже! Я… Идите в жопу с этим… вы хоть позвоните, здесь же люди гибнут. Скоро начнут гибнуть! Позвоните, ну, я не знаю, вы где сейчас? Вы в Саратове?!?! Хотя бы в милицию, ну, на телевидение, такое чудо… Хотите Зюганова? Вы не из сумасшедшего дома звоните? Украли мобильник у медсестры?
Как и следовало ожидать после этого вопроса, трубку на том конце обиженно бросили. Несколько секунд напарники сидели молча.
– Я хотел тебе сделать знак, чтобы ты про дурдом не ляпнул. Темно.
– Бесполезняк. Какой-то псих, случайно. Даже если бы мы его перепрограммировали и заставили куда-то сообщить, кто бы стал возиться с его сообщением. Как из Саратова выйти на… и вообще, на кого тут надо выходить в этих теплых странах?
– Хотя бы на наше консульство в Джакарте.
– Дохлый номер, совсем дохлый. У меня вообще было впечатление, что дедушка этот и не совсем как бы по телефону разговаривает.
– Что ты имеешь в виду? У меня, знаешь, такое же впечатление сложилось.
– Черт его знает. – Денис потер пятками рук затекшие брови.
Товарищ инженер осматривал и ощупывал невидимый прибор.
– Я, кажется, понимаю, что ты хочешь сказать. Табло не подсвечивалось.
Денис приложил аппарат к уху, потряс его, но осторожно, словно боясь нарушить в нем счастливую ненормальность.
– Такое впечатление – что бы я ни нажал тут, звук бы все равно пришел.
Денис осторожно вздохнул и побоялся сказать свое мнение.
– Это наводящаяся мистика, – сказал инженер. – В экстремальной ситуации все нам кажется не таким, как обычно.
– Я тоже видел, – сухо сглотнул аниматор.
– Что?
– Что ничего не было. Ни табло не горело. И вообще…
– Давай будем спать. Завтра попробуем рассмотреть машинку как следует, вдруг сигнал оставил какие-то следы.
– Что это?! – вздернулся Денис на звук за спиной.
В хижину вошла Параша, в руках у нее было по веточке, концы которых самопроизвольно светились, как лампочки напряжением вольт в двенадцать. Дядя Саша сразу же схватил одну из них.
– Ниче-чего себе, что-то я читал про такое, но скорей всего – эндемик.
Денис рассматривал другую ветку с «раскаленным» концом.
– Таких надо штук пятьдесят, чтобы можно было читать.
– А у тебя есть что? – Дядя Саша поднял глаза от ветки к Параше и благодарно погладил ее по шелковистому прохладному предплечью. – Спасибо, душа моя.
Денис поморщился, остальным это было не видно.
Параша растворилась в темноте.
– Будем спать?
– Только ты его далеко не убирай, – посоветовал дядя Саша, – вдруг перезвонят.