Набукко
Шрифт:
– Ты что, не понимаешь, это низко, Денис!
– Считайте, что я граф де Низ.
Товарищ инженер смотрел на напарника исподлобья, классически играя желваками. Напарник уже переборол первый приступ смущения и готов был к препирательствам. Трудно сказать, во что бы обратился этот разговор, но появилась Параша, неся, как ловкий официант, в каждой руке по подносу, на каждом высилась горка риса в обрамлении плодов.
Господин аниматор и товарищ инженер равно непонимающе глядели на нее: что должно означать это двойное угощение в неурочный час? Параша ответила
– Шабаш!
Первым сообразил товарищ инженер, глубже успевший погрузиться в стихию убудских обычаев.
– Бери поднос и пошли, – сказал сбитому с толку аниматору.
Денис взял один поднос, его устраивал такой выход из ситуации, кажется, сейчас будет не до обсуждения его морального облика.
Товарищ инженер принял второй поднос, погладил девушку по плечу и сказал, чтобы она ничего не боялась, никто ее больше не тронет. Иначе… и угрюмо покосился на Дениса.
Тот сделал вид, что интересуется только предстоящим делом.
– Нас зовут на шабаш?
5
Они быстро спускались вниз по тропинке с холма в долину, неся в руках сгоношенные Парашей подношения. Денис сразу решил, что выданные продукты надо понимать именно так.
– А вы что, дядя Саша, знаете убудский язык?
– Я знаю слово «шабаш».
Они ступили в прохладную тень под местными липами.
– И что оно значит?
– Если еще не понял, сейчас поймешь.
Голос старшего товарища звучал жестко, он все еще продолжал показывать, что очень недоволен увиденным на холме. Впрочем, что он видел?
– Знаете, дядя Саша, можно подумать, вас никогда не одолевали разные костюмированные видения: вы – и гарем, подаренный вам султаном, осчастливленным в инженерном отношении. Или вы ночной санитар в коматозном отделении для женщин. Или уж совсем просто – русский барин в своем имении, в баньке. Вы – Ганнибал, только не людоед, а Пушкина дедушка. Доступность женщины иногда волнует не меньше, чем недоступность.
– Это скотство. Они же не могут тебе отказать.
– В том-то и дело, для них это не грех, не преступление против их законов. Ни отцы, ни братья не против.
– Все равно – скотство!
– Ну, если у вас… угасло сексуальное чувство…
– Хватит! Ну, если завел себе любовницу, зачем тащить ее в дом к Параше?!
– Да, не подумал, – не посмел открыть всей правды о своих делах Денис, и от этого был себе противен. Чего он боится этого?..
– Ты должен дать мне слово, Денис. Ты ни за что не тронешь Парашу!
– Да, – забормотал господин аниматор, – я понимаю, нельзя гадить там, где живешь…
– Вот именно. Даешь слово?!
– Даю, – Денис проклинал себя за слабость и трусость, все равно ведь все выяснится, – вам дорога Параша…
– Чисто человечески, как ты понимаешь. Я не могу запретить тебе гадить в других местах, но в нашем собственном доме изволь соблюдать.
– Можно подумать, что вам судьба этих коровок в человечьем обличье не совсем безразлична!
– Можешь мне не верить, но я считаю, что обязан ко всем островитянам
– Что они не островитяне?
– Посмотри туда.
Они стояли еще в тени крон, но уже и на краю поля. Инженер забрался на ствол поваленного дерева, напарник вслед за ним, и с этого возвышения можно было рассмотреть смысл слова «шабаш»: по нескольким маршрутам с разных концов острова тянулись к подножию скалы вереницы людей, у всех были подносы на головах, придерживаемые одной рукой.
– Транспортировка на башке – женское дело, – сказал Денис, щурясь. – Но не забудь – это Убудь.
– Почти все мужики, кроме самых доходящих старцев, как я понял, в заведенное время тащат рис и фрукты к скале. – Инженер перешел из морализаторского тона в исследовательский, напарнику его было в такой модификации намного легче терпеть. – Как я и подозревал, тут заметно более короткий цикл созревания злаков, чем обычно. То ли сорт особый, то ли…
– Облучение. А может, это атолл Бикини, дядя Саша. Французы рванули когда-то бомбу и сбежали и все документы запечатали, а туземная обслуга размножилась и деградировала до зародышевого состояния. А рис стал суперрисом. И плодовые деревья, вы видели когда-нибудь столько невиданных сортов? Глобальная территориальная мутация.
Инженер ничего не ответил. Возможно, высказанная идея ему не нравилась, но как ее опровергнуть, он не знал. А может, и нравилась. Денис же был к своей сверкнувшей мысли вполне равнодушен. Ну, сверкнула и сверкнула, сколько их мелькает за день.
Мимо них быстрым шагом протопали трое парней самого устремленного вида. По ним судя, можно было сделать вывод – к происходящему событию здесь относятся серьезно.
– Пошли, – сказал инженер.
Денис переложил кусок коры с правого бока на левый.
– Ну понятно – культ. Все идут на горку. Так значит, там кто-то у них есть. Жрец, бык какой-нибудь священный.
Дядя Саша быстрым шагом возбужденного натуралиста продвигался по междурядью, идеально удерживая равновесие. Денис неловко ломился за ним, то и дело проваливаясь в кротовые норы или топча побеги.
– Но они ведь не позвали нас, вдруг это интимное или, как это зовется, сакральное?
– Наверняка сакральное, поэтому мы в самое нутро не полезем, сначала окинем со стороны. Параша не зря вручила нам эти подносы – значит, прямого запрета на участие в этом мероприятии нет.
– Чтобы был запрет, нужен кто-то, кто имеет право запрещать.
– Ты прав, никого похожего на вождя я лично пока тут не видел.
– И я, дядя Саша. Даже у пчел есть какая-то царица, или как там?
– Я уже думал насчет того, что мы имеем дело с неким роем, есть элементы сходства… Не исключено, что мы сейчас идем кормить матку…
Денис все время крутил головой, оглядываясь на движущихся параллельными курсами сосредоточенных аборигенов.
– Они вроде необидчивы, – в голосе господина аниматора звучала осторожная надежда, – открыты диалогу, но кто их там знает, если зацепим божка, вдруг у них за это секир-башка.