Начальник Культуры
Шрифт:
— Ну… позишн намбер уан, — пропел Аристархович, оживившись. — И что-то про позднюю любовь…
— Понятно.
Мы пошли знакомиться со «звездой». Тыц-тыц…
Глава 4
Эпатажный тип в лакированных туфлях и блестящей рубашке вывалился из маршрутки, как будто его везли не на концерт, а на работу, на фабрику. За ним вылезла бабушка с сеткой лука, мужик с клеткой, в которой орала курица, и какой-то пацан с мешком не пойми чего. Все разбрелись по разным сторонам, а наш артист, покрутив головой, направился к ДК.
Вообще,
Эпатажный держал в руках потёртую папку, из кармана торчала расчёска с обломанными зубьями, а лакированные туфли сразу же утонули в снежной каше. На такую «звезду» даже воробьи не повернули бы голову.
Я стоял на крыльце облезлого клуба, где ещё с советских времён присохла вывеска «… имени XXII съезда КПСС», давно уже покорёженная и с выцветшими буквами.
Оглядел будущего «всенародного любимца» с ног до головы. Лицо у него было как у человека, которого всю жизнь отправляют «не туда» — то в профтехучилище, то на картошку, то на стройку народного хозяйства.
Я поднял руку, чтобы этот товарищ меня заметил и вышел ему навстречу.
— Добро пожаловать в культурную столицу нашего района, в славный город Белый яр, — сказал я с такой улыбкой, с какой в советских фильмах комсорги встречали молодых передовиков с полей.
Он дёрнулся, состроил что-то похожее на улыбку, но глазки его почему-то запрыгали, как шальная пуля в ржавой бочке.
— Да, да… здравствуйте… — голосок у Кая тонкий, но прокуренный, что у шкодливого двоечника.
Не так я себе представлял Кая. Пусть даже Метова. Ладонь тянет нерешительно —, но я не протягиваю руку в ответ.
— Документы есть?
— Что?
— Вы же, гражданин Метов? Документы предъявите, плиз. У нас ведь как заведено? Без бумажки ты — подозреваемый, а с бумажкой — уважаемый. Кхе-кхе…
Слово «подозреваемый» его явно напрягло. Неправильный Кай Метов, он поет неправильные песни. Эпатажный заморгал, полез в папку, выудил какую-то бумажку с размытым штампом, где печать напоминала пятно от селёдки, а подпись можно было прочитать только при сильном желании и с помощью лупы.
— Это что? — я кивнул на бумажку.
— Это моя… гастрольная… По линии культурного фонда… через область… — проблеяла федеральная звезда.
Угу… кто бы сомневался. Хотя у нынешней звезды девяностых тоже не особо дела в гору идут. Даже анекдот в ходу: «Привет, Олимпийский!» – крикнул Кай Метов, проезжая мимо на велосипеде.
— Сам-то кто? На самом деле, — ткнул я его настойчивым взглядом.
— Я… артист эстрады…
— Фамилия.
— Метов… — он закашлялся, — Ну в смысле Кай Метов.
— Настоящий?
Он вылупился на меня, будто не понимает куда я клоню.
— Ну, как бы… — глаза мужика метнулись в сторону, где Павел Аристархович с каменным лицом пытался не разулыбаться.
— Ключевое слово «как бы», — кивнул я.
Сам же директор ДК мял шапку, как нашкодивший первоклассник. Я мысленно отметил: вот он, один из тех, кто в курсе, что тут на самом деле происходит.
Я вернул взгляд на двойника. В начале двухтысячных на эстраде все ещё было полно «дублеров» популярных артистов. Видимо передо мной стоял один из
— Скажи честно, ты понимаешь, что ты тут не как Кай Метов, а как расходный материал? — строго спросил я.
Он вздрогнул, как-то сразу осунулся, не мог понять чего я к нему прикопался. Но быстро взял себя в руки и гордо вскинул подбородок.
— Меня прислали, я работаю! Я пою! Позишен намбер ван.
— Сколько платят?
— Три тысячи рублей. Мы же догвоаривались…
— За весь концерт?
— Ну да… плюс обед и трансфер… — «Кай Метов» так жалко на меня посмотрел, будто я сейчас у него этот обед отберу и денег на маршрутку не дам.
Я же смотрел на этого гастролера с некоторой жалостью, думаю вот как колесить по стране в образе какого-то другого мужика, не входило в список его юношеских желаний.
Я понимал, если я сейчас сорву концерт, то люди останутся недовольны, а на концерт шло немало зрителей. И все они думали, что Кай Метов — настоящий. Из телевизора. Им все равно, что это дублер, им праздника хочется, как в телевизоре. Эх…
— Хм… Петь-то будешь? — скептически уточнил я.
— Буду! Буду! Никто не отличит!
— Ладно… В микрофон не материться, женщин у сцены не лапать, — выдавал я инструкции. — Как отпоешь, после концерта сразу ко мне. Будем разбираться, кто тебя сюда и за сколько впихнул.
Он чуть не поклонился, вроде и двойник, а артист до мозга костей. Звезды не кланяются, а настоящие артисты преклоняют голову перед публикой. Это у них в крови.
— Ну ты даёшь, начальник. Другой бы уже скандал устроил, — восторженно хмыкнул директор.
— Другой бы устроил. Я делаю выводы, — я развернулся к двери. — Павел Аристархович, проводи нашего артиста в гримерку, а то зрители заждались.
Я вернулся в ДК и проинспектировал готовность помещения для мероприятия. Занавес потрёпанный, на одной стороне «Добро пожаловать», на другой — «50 лет ДК». Буква «Д» держалась на соплях, за малым и упадёт. Колонки сдохшие, все мотанные и перемотанные. По стенам старые фотки — «Лучший баян района 2001 года» и «Лучшая доярка 1997». Фотки пусть висят — история, а вот занавес заменим, но не сейчас.
Буфет сделали импровизированный — пришлось сотрудников в местный продуктовый посылать. Сейчас на прилавке было несколько бутербродов с сервелатом и сыром, да разлитый по стаканам компот. Последний из своего погреба уборщица принесла
Бардак, конечно, но это я уже потом разберусь, как дошли до жизни такой. Пока же — сделали все, что могли, чтобы мероприятие спасти. Как говорится, работаем.
Публика собралась, как водится, самая простая, но по-своему колоритная. Бабы да девки принарядились, кто в китайском пуховике с блестящей тканью, кто в тяжёлой дублёнке или шубе «под Каракуль», а самые «статусные» поверх ещё и козий пуховый платок накинули — мол, и красиво, и тепло. Старшее поколение не изменяло традициям: тёплые сапоги или унты на массивной подошве, шапки-горшки из норки, пальто на ватине. Молодёжь, напротив, жертвовала комфортом ради моды — девчонки переобулись в туфельки с тонкими шпильками, натянули узкие джинсы, короткие дублёночки с мехом, а под ними — обязательно водолазка или блестящий топ, выглядывающий из-под куртки.