Начало всех Начал

Никитин Юрий Александрович

Ламех похолодел.

— А… что там?

— Это… не зверь…

— А кто, говори быстрее!

— Странный человек…

— Человек? Не может быть…

— Отец, правда! Странный человек с рогом надо лбом!

— С рогом? — переспросил Ламех испуганно. — Такого не может быть… Ты ошибся…

— Отец, — прокричал Тувалкаин отчаянно, — у него в самом деле рог! Почему я и принял его за зверя, когда он начал поднимать голову…

Лемех вскричал в отчаянии:

— Горе мне! Это же отметка Всевышнего, чтобы все видели печать Господа и не

трогали того, кто ее носит! Я убил нашего прародителя, великого Каина!.. В седьмом поколении, как и было сказано, настигло его возмездие…

Он вскрикивал, рвал на себе волосы, размахивал руками, обращал слепые глаза то на восток, то на запад. Его посох вдруг ударился о что-то твердое. Ламех услышал вскрик боли, падение легкого тела, затем наступила тишина. Он принялся ощупывать вокруг себя, ничего не нашел, но когда спустился с высокого камня и поискал там, пальцы наткнулись на неподвижное тело его сына.

— Горе мне, — прошептал он в таком отчаянии, что сил не было даже на плач. — Я убил посохом сына… или оглушил, а он упал и виском на острый камень… Сказал Господь, что за убийство Авеля воздастся всемеро… Кто еще поплатится из моего рода?

Обе жены Ламеха, Ада и Цилла, очень встревоженные, отправились искать мужа, когда солнце уже опустилось за край гор. Они нашли его в момент, когда на небе высыпали крупные звезды, поднялась большая луна и по земле побежали недобрые тени.

Ламех сидел на камне, согнувшись и спрятав лицо в ладонях. Жены ухватили его за руки и увидели, что лицо Ламеха залито слезами. В двух шагах они увидели мертвого Тувалкаина, головой мальчик лежал на острых камнях, кровь уже вытекла и успела загустеть.

— Что… что случилось?

Ламех ответил мертвым голосом:

— Проклятие. Отложенное проклятие Всевышнего на Каина все-таки настигло… В седьмом поколении, как Он и сказал… Вон в том направлении, там должны быть кусты, лежит наш великий прародитель Каин. Он убит моей стрелой. А Тувалкаин… мой бедный мальчик…

— И что? — вскрикнула Ада в ужасе. — Прошло семь поколений?

— Посчитай сама, — сказал он мрачно.

Они принялись считать, сбивались, поправляли одна другую, даже ссорились, наконец Цилла подтвердила убито:

— Да, Тувалкаин… как раз из седьмого колена. Что нам делать?

Он ответил тяжелым голосом:

— Жить.

— Жить? — вскрикнула жена. — Вот так просто жить дальше?

— Да. Наказание неотвратимо. Но жить нужно дальше.

Женщины зарыдали, наконец Ада выкрикнула сквозь слезы:

— Но я не буду рожать детей на смерть!.. Отныне не смей входить ко мне. Я буду спать отдельно.

— И ко мне, — закричала Цилла, — я не хочу, чтобы мои дети рождались для исполнения какого-то древнего наказания! Это несправедливо!

Ламех сказал печально:

— Да, мир несправедлив. Но это мы его делаем таким.

— Нет, — выкрикнула Цилла со слезами. — Нет! Больше не приходи на мое ложе. Я не стану рожать детей, зная, что их ждет смерть.

Ламех заговорил просительно:

— Успокойтесь…

Нет, я понимаю, успокоиться трудно, даже нельзя, но… Творец на семь поколений отложил наказание нашему роду за умышленное убийство Авеля. Я же убил неумышленно! Так что наверняка Всевышний отложит наказание моему роду на еще более длительный срок… Хотя я знаю, что если за убийство Авеля роду Каина воздалось всемеро, то за убийство моих детей воздастся всемидесятеро!

Ада завопила, а Цилла разорвала на себе одежды в знак великой скорби и прокричала в слезах:

— И что? Тебя не волнует, что погибнут твои потомки?

Ламех вздохнул.

— Меня волнует, — признался он, — но я стараюсь посмотреть глазами Всевышнего, для которого тысяча наших лет — что один день. Через тысячу лет мои потомки будут населять полмира, и потеря нескольких человек… или даже десятков человек моей крови, не будет большим ущербом для рода… Примерно так может видеть это Всевышний. С другой стороны, все мы будем помнить, что за преступления надо отвечать, и потому должны быть осторожными в словах и поступках. Впрочем, я не берусь угадывать Его мысли и деяния, неисповедимы Его замыслы.

Ада сказала резко:

— Нет!

— Да, — возразил Ламех, — ты не права.

— Права!

— Нет, так нельзя, — сказал он твердо. — Так неправильно.

— Неправильно, — возразила она с той же решимостью в голосе и непривычным для нее, всегда такой мягкой и уступчивой, упрямством, — рожать детей на гибель. Если мы с Циллой не можем тебя убедить, пойдем к тому, кто нас может рассудить! И кому поверим оба.

— К кому? — удивился Ламех. — Нет такого человека, который знает, как надо жить и как вести себя в этом мире!

— Есть, — ответила Ада.

Подумав, он произнес с недоверием:

— Я знаю только одного, которому я доверил бы решать мои дела…

— Мы тоже, — отрезала Ада и посмотрела на вторую жену Ламеха. — Так ведь, Цилла?

— Да, — ответила она, — ему я доверю.

Ламех сказал нерешительно:

— Если ты говоришь о самом Адаме, нашем прародителе…

— Да, — ответила Ада. — Кто еще может ответить на такое?

— А ему ты поверишь? — спросил Ламех грустно, он хорошо знал характер жены.

— Да, конечно, — ответила Ада уверенно. — Он скажет то же самое, что говорю тебе я!

Ламех спросил удивленно:

— Почему ты так решила?

— Потому что, — ответила Ада еще увереннее, — что он сам вот уже больше ста лет спит с Евой раздельно!

— Это далекий путь, — сказал Ламех, все еще в глубоком раздумье. — Мы даже не знаем, где он живет…

— Знаем направление, — ответила Ада. — А дальше подскажут.

Впервые Ламех понял, насколько же за такой короткий срок изменилась земля. Они шли две недели, ночуя когда в поле, когда в домах селений, и на всем пути встречали распаханные или засеянные поля, стада скота на лугах и склонах зеленых холмов, множество домашней птицы во дворах, а также в прудах, озерах и на реках.