Начало всех Начал

Никитин Юрий Александрович

Творец говорил, что душа его отныне живет сама по себе, будет набираться опыта и впечатлений, а они вытеснят то непонятное, что пришло от Создателя. И переживать подобное будут только новорожденные, у которых своих впечатлений еще нет, и первородная искра будет создавать странные пугающе объемные образы. И потому у малых детей могут быть дивные прозрения, которых лишены практичные взрослые.

Но дети истолковать и объяснить не могут, слишком увиденное в грезах не похоже на то, что видят в реале. Но многие сохранят надолго ощущение, что их посещало Нечто Великое и Всеобъясняющее. Вон Каин несколько раз просыпался с таким видом, словно увидел прекрасную

и ужасающую картину подлинного мира, но объяснить ее не мог, тихий Авель выныривал из сна в слезах восторга и умиления, однако и он не находил слов, а потом все это он видел в подрастающем Сифе и в других детях…

Он поднялся, расправил затекшую от долгого сидения спину. Раньше всегда вспрыгивал легко, как заяц, а сейчас кости начинают поскрипывать, тело как-то странно отяжелело.

Глава 14

Вторым ребенком от Адама у Лилит был Тираш. Едва родившись, он поджег взглядом кровлю дома и понял, что с этой поры вынужден будет ходить с повязкой на глазах, ибо взглядом способен убивать все, на что падет его обрекающий взор.

Кровля его дома еще полыхала, когда перед ним предстал архангел Михаил.

— Тираш, — произнес он страшным голосом, — Господь милостив ко всем созданиям на Земле, но знай свои пределы. Тебе дана мощь больше, чем всем людям на Земле, вместе взятым…

Тираш прервал злобно:

— Знаю. И это хорошо.

— Что в этом хорошего?

— И что знаю, — отрезал Тираш, — и что у меня такая мощь.

— Любая мощь опасна, — сказал Михаил сурово.

— Тоже хорошо, — сказал Тираш дерзко. — Говори, зачем явился.

Архангел сказал жестко:

— Даже самому малому из людей дано больше воли, чем тебе, крылатый. Потому говорю тебе, как их защитник, тронешь хоть одного невинного — и от тебя самого останется горстка пепла!

Тираш с силой вперил в него недобрый взгляд, от которого горит земля и плавятся скалы. Архангел не дрогнул, Тираш ощутил, что небесный посланник даже не чувствует убийственности его взора.

— И что, — поинтересовался Тираш уже не так дерзко, но с насмешливостью в голосе, — ты мне сделаешь?

— Хочешь узнать, — спросил архангел ровным голосом, — что будет, если и я на тебя посмотрю вот так же, как ты на меня?.. Господь, позволь и мне взглянуть на него в полную силу!

От него полыхнуло всесокрушающей мощью, а в голосе прозвучало столько силы, что Тираш в ужасе осознал вдруг: этому крылатому ничего не стоит сжечь взглядом не только его, как муху, но также все живое на всем горном хребте, где они стоят, а также и все эти горы.

— Погоди, — вскрикнул Тираш устрашенно, — я не собирался тебе вредить!

— Ты не должен никому вредить, — отрезал архангел. Прислушался к чему-то, уточнил: — Никому из невиновных.

Тираш уловил в голосе архангела заминку, спросил поспешно:

— А виновным?

— Тем можешь, — сообщил архангел.

— А как я узнаю, кому можно?

— Узнаешь, — пообещал архангел. Тираш выглядел непонимающим, архангел терпеливо объяснил: — Мы все выполняем волю Творца, как выполняют ее солнце, звезды, ветер и движение вод. Только человек волен выполнять или не выполнять! Не выполняющие Его волю… выпалываются, как сорная трава с поля. Ты увидишь, кто постепенно переходит из тех, кого трогать нельзя, в стан тех, кто уже вне защиты Господа.

Тираш, теперь мечтающий только о том, чтобы страшный посланец поскорее убрался, торопливо кивнул:

— Да-да. Я все понял.

Ангел отвернулся, Тираш не успел глазом моргнуть, сверкнул

ослепительный узкий луч, в тучах на короткий миг мигнула ржавыми краями оплавленная дыра, и тут же снова все затянуло.

— Скотина, — пробормотал он злобно. — Мог бы и без этих… штучек.

Но уязвленно понимал, что ангел предпочел щелкнуть его по носу, напомнив, что он прямо сейчас поднялся к самому трону Всевышнего, куда Тирашу и прочим тварям вход просто недоступен.

Он не забыл визита всемогущего архангела. Более того, тот явился ему еще и во сне, еще раз предупредил, что от него нигде не укрыться, он знает и видит все во всех мирах. От Тираша останется горстка пепла в тот же миг, как только обидит невиновного.

Помня о близкой каре, что может настигнуть в любой момент, он с тревогой поглядывал на мать.

— Не слишком, мама? Или к тебе какое-то особое отношение?

Лилит переспросила с удивлением:

— О чем ты?

— Ты делаешь все, — напомнил он, — наперекор Творцу. Что, в самом деле Он везде и во всем не прав? Я тебе охотно верю, что ты неизмеримо лучше Адама и Евы… но разве творение может быть умнее своего создателя?

Лилит развела руками. Глаза ее гневно блестели… спина гордо выпрямилась:

— Может. Еще как может.

— Прости… мама… но я не понял.

— Тираш… разве ты не бываешь когда весел… а когда печален? Иногда ты скачешь по горам, как веселый козлик… а иногда я видела тебя плачущим?

— Мама… это мы… а то — Он.

Она покачала головой:

— Забыл… что мы все созданы по Его образу и подобию? Значит, и Он бывает всяким. Я чувствую… что меня Он создал в свой лучший миг жизни! Ну, пусть не в самый-самый, я не настолько в себя влюблена… хотя да, я себе очень даже нравлюсь, но все же Он тогда чувствовал себя в самом деле всемогущим… гордым… готовым перевернуть Вселенную и сделать ее лучше… Но прошло время… Он ощутил тоску… печаль… растерянность перед необъятностью работы… и… устрашившись ее… создал Адама… дабы тот занимался миром… повелевал зверьми и птицами… всеми гадами и рыбами. Потому Адам такой покорный… работящий… безответный… с вечно опущенными плечами.

Тираш остро взглянул на Лилит. В ее голосе прозвучала скрытая печаль. Похоже… она любила Адама… но никак не могла примириться с тем, что Адам то ли напуган безмерной мощью и жестокостью Творца, то ли почему-то еще перестал с ним спорить.

— Похоже… я понимаю… — сказал он медленно. — Да… творение может быть лучше своего творца… Он намного сильнее нас… но это сильнее вообще. А в отдельные моменты, да… бывает слабее.

Запрокинув голову, она следила за птицами в небе. Они выписывали пируэты и радовались жизни, от их ликующего щебета радовалось сердце и проходила печаль.

— Птицы, — проговорила она задумчиво, — они… прекрасны! Но они не могут жить только в небе. Приходится опускаться на землю, прыгать в пыли и клевать червей. Вон, смотри, две птички дерутся из-за червяка… Всего лишь из-за червяка!

Он посмотрел на птиц, перевел взгляд на Лилит.

— Да, я понимаю, что ты сказала.

Тираш догадывался, что Лилит все еще посещает Адама, потому что вскоре родились близнецы Акаст и Сирин, по виду похожие на него так сильно, что никто бы не усомнился, что отец у них один. Еще в утробе они начали столь яростную борьбу друг с другом, что Лилит попросила Люцифера извлечь их как можно быстрее, иначе она умрет. Тот помог, и потому близнецы, родившись недоношенными, так и не набрали полную мощь. Иначе они смогли б перевернуть мир, небеса опустить на землю, а землю расколоть до преисподней.