Начало всех Начал
Шрифт:
Некоторые научились появляться в сновидениях, но больше всего их злило, что сон праведных и чистых душ для них оставался неприкосновенным.
Многие пытались войти в сны великого воина, что истребил их великое множество, единственного из людей, кто смог противостоять им и потому противостоял везде, где находил. Однако то ли душа его чиста, то ли воля сильна, но никому не удавалось даже коснуться его сна.
А Мафусаил покачивался в седле в такт идущему рысью коню, вспоминал, как это все было раньше, и не мог понять, почему сейчас все ушли так далеко от простых и ясных законов, по которым жить если не
Первого сына Каина звали Енох, он еще повиновался закону Божьему, но все следующие поколения уже не то чтобы позабыли про Творца или его законы, но соблюдали не так строго. А каждое следующее — все меньше и меньше.
У Адама в его сто тридцать лет родился сын, которого назвали Сифом, его пращур в шестом колене, он, как и Каин, женился на одной из своих сестер. У них были дети, внуки, и, самое главное, все их дети и внуки повиновались закону Божьему. Но, увы, не правнуки.
После рождения Сифа Адам прожил еще восемьсот лет, успев дать жизнь многим сыновьям и дочерям. Но когда он умер, земля уже была населена и перенаселена, почти все эти люди в той или иной степени отошли от заветов Творца. И то племя, напавшее на город, когда его беременная мать бежала из объятого огнем дома, было не от колена Каина, а, стыдно сказать, тоже от рода Сифа.
Если Адам и даже Каин с Авелем трудились на земле, то теперь большинство предпочитали обманывать, грабить, а то и убивать за материальные блага. Хуже всего, что, пренебрегая заветом «плодитесь и населяйте землю», все предпочитали собираться в большие города, но такая жизнь вела к раздорам, нищете и убийствам, потому что невозможно жить вместе и любить ближнего, если не следуешь Божьим заветам.
В городах собирались в группы, чтобы защищаться, но собирались также и чтобы нападать. Самые большие отряды нападали даже на крупные города, где жителей убивали для забавы, а дома и постройки сжигали опять же для развлечения: на горящие дома чужих так хорошо смотреть!
А еще можно туда бросать раненых и смотреть, как с жуткими криками они стараются выползти, корчатся, орут, дергаются.
Распространилась забава-соревнование между людьми: кто сумеет больше убить за самый короткий промежуток времени…
Он вздрогнул, впереди на дороге раздались крики. Он пришпорил коня и увидел толпу людей с копьями в руках. На них напали чудовища в полтора раза крупнее человека: у всех вытянутые морды, красные глаза и длинные когти на руках.
Люди кричали в смертельном страхе, отбивались, но звери с довольным ревом выдергивали по одному из вяло отбивавшейся толпы, разрывали на части, пожирали и начинали смотреть на следующую жертву. Чувствовалось, что для них еще и потеха, не убивать сразу всех, а пожирать по одному на глазах остальных.
Мафусаил пришпорил коня и на скаку выхватил меч. Уже выкрикнув боевой клич, он разобрался, что на купцов напали не разбойники и даже не лесные чудовища, а шеддимы — злые демоны, подстерегающие путешествующих.
— Да будет с нами Господь! — выкрикнул он.
Конь сделал огромный скачок, и Мафусаил оказался между людьми и демонами.
— Во имя Господа! — крикнул он громче.
Демоны
— Уходи, парень!.. Нам уже не помочь…
Мафусаил вращал над головой меч и быстро обрушивал на головы набегающих демонов. Когда их стало много, он просто рубил во все стороны, даже не стараясь нанести смертельную рану.
Теперь все демоны, оставив людей, бросались только на него. А он выкрикивал слова молитвы и рубил, рубил, пока демонов не осталось двое, что повернулись и бросились убегать.
Он догнал их и зарубил, а когда вернулся, стряхивая с лезвия длинного меча кровь, уцелевшие люди уже хлопотали над ранеными, плакали над погибшими. На него подняли взоры со страхом и восторгом.
Один спросил благоговейно:
— Кто ты, сверкающий?.. Уж не ангел ли?
Мафусаил покачал головой.
— К счастью, я человек. Чем могу еще помочь?
Мужчина развел руками.
— Ты сделал больше, чем требовалось. Ты рискнул жизнью, спас всех нас. Как тебе удалось справиться с такой толпой демонов и… не получить даже царапины?
Мафусаил криво улыбнулся.
— Потому что это демоны. Мне с людьми воевать труднее. Меня зовут Мафусаил.
— У тебя особый меч?
— И молитва, — сказал Мафусаил.
Второй подошел, всматривался внимательно.
— Кажется, я слышал о тебе, герой. Твое имя происходит от «мавет» — смерть и «шеллах» — меч? Или «шалах» — отсылать? В любом случае ты одарен чудесным даром отгонять смерть, что ты и явил сегодня… Мы чем-то можем тебя отблагодарить?
Мафусаил покачал головой.
— Благодарите Господа, это Он вас спас.
Человек горько усмехнулся.
— А где Он был, когда напали эти звери? А ты пришел и спас.
— Но прислал меня Он, — ответил Мафусаил коротко.
Беседовать с этими людьми расхотелось, он повернул коня и поскакал к далеким горам. Уже отъехав, пожалел, что не спросил, в какой стороне ближайший город, где мог бы остановиться на ночь.
Впрочем, с нечестивыми людьми, отвергающими волю Господа, лучше общаться как можно меньше. Кто не пачкается, да не запачкан будет.
Впереди в кустах проскочило, на миг блеснув золотым боком, настолько радостно сверкающее тело, что Мафусаил заорал счастливо, погнал коня наперерез и через несколько минут догнал удивительно красивую и нежную девушку-кентавра. От кончиков удлиненных, как у эльфов, ушей и до пояса она представляла из себя нежное девичье тело, только-только созревшее, юное и упругое, чистое и девственное, а дальше без всякого перехода начинается мощный конский корпус, с тугими мышцами под тонкой кожей, толстыми костями, крепкими мускулистыми ногами с широкими копытами и роскошным хвостом.
Кстати, волосы, падающие на ровную стройную спину девушки, выглядят как роскошная конская грива, блестящая и здоровая, а две четко обрисованные груди, как выпуклые чаши, смотрят вперед бестрепетно и с дразнящим вызовом.
Она обернулась и смотрела на него с веселым удивлением.
— Ты кто? — спросила она. — Нет таких людей, кто мог бы догнать меня!
— Хорошо быть единственным, — согласился он. — Ты прекрасна… Как тебя зовут?
Она улыбнулась.
— Солнышко.
— Удивительное имя, — сказал Мафусаил. — Я бы тоже тебя так назвал.