Начало

Нерей Александр

— Опять командует, — услышал в ответ.

Братья замахали на меня руками и поплелись в сарай, ставший для меня залом суда.

— Я третий, — доложил мне Александр из Далания. — Звал?

— Звал. Как дела? Все сокрытые? К суду всё готово? Да, а за что судить собрались? — начал я стрекотать вопросами, когда мы остались одни.

— Все сокрыты. К собранию готовы. А что за суд? — доложил весельчак.

— К собранию? Суда что, не будет? — оторопел я.

— Собрание собрали, а не суд. А кого судить нужно?

Я

протянул другу тетрадный листок, ещё минуту назад бывший повесткой. Третий развернул, прочитал и рассмеялся.

— Это не я. Собрание – моя идея. А вот суд, не я, ей Богу.

— Одиннадцатый, зараза, — скрипнул я зубами, но на душе полегчало. — Зачем собрал? День варенья у тебя… Э-э, кажется, в декабре?

— Новости все хотят узнать. Что да как. А то к твоему Павлу не набегаешься. Зыркнет, аж мороз по коже. Про пещеру и выход из неё в потолке, и так далее. Особенно интересно, что там с бедой? — оправдывался третий, а у меня в голове начал зреть план мести одиннадцатому и за липовый суд, и за то, что проболтался о походе к Стихии.

— Мяч футбольный есть? — спросил у любопытного братца.

— Есть. А зачем на собрании мяч?

— Сгоняй за ним, а я пока с собранием разберусь, — отдал я приказ и приступил к плану мщения.

— Только хохму без меня не начинай, — хихикнул третий и умчался.

Я недолго постоял на месте приземления, подумал, а потом решил быстро разобраться с собранием и увести всех на давно обещанный футбол. В доброте Далания я убедился давно, и теперь, если получится уговорить его на следующую авантюру, тогда и пошутить по-крупному.

— Мир любезный Даланий. Извини, что с судом ввёл в заблуждение. Не по злому умыслу получилось. Ответь, пожалуйста, можешь ли сокрыть Александра, посредника своего, а потом закинуть всю нашу дружину в пятнадцатую школу? Чтобы со всякими такими штуками освоиться и не бояться ни сокрытий, ни полётов. Там хочу поиграть с ними в футбол. Если согласен и мячик сокрыть, а нас всех закинуть в школу, ответь теплом. А если обидел тебя своей просьбой, заморозь мою подсудимую рожу, как это Реводий сделал, когда полдня его одиннадцатым обзывал.

Не успел закончить просьбу, как Даланий уже дул в лицо согласием пошалить. Я стоял, жмурился и благодарил мир уже молча, потому что услышал шаги.

— Долго тебя ждать? — донёсся голос одиннадцатого.

— К защите готовлюсь. Адвоката же у меня ещё нет. А третий просил без него не начинать.

— Пошли, — рассмеялся сосед. — Шуток он, видите ли, не понимает.

Сарай был точно таким же и снаружи отличался лишь отсутствием барахла, которое в моём мире было сложено со стороны огорода.

Я шагнул в открытую дверь и оказался в переполненном близнецами сарае. Все они смешно разместились прямо на вещах, находившихся внутри. Кто на комоде верхом, кто на ящиках, кто на пустых и давно рассохшихся бочках. Зрелище

было незабываемым, но больше всего мне понравилось то, что между закрытыми лазами подвала стоял табурет.

— Так вот ты какой, табурет подсудимого, — схохмил я, обращаясь к табурету, а потом уточнил у присутствующих. — Для меня?

— Садись! Давай, начинай. Сколько ждать можно? — посыпались просьбы и упрёки.

— Хорошо. Начинаю. Считаю собрание открытым. Предоставляю слово главному докладчику – Александру из одиннадцатого мира, — громко произнёс я вступительное слово и, взяв табурет в руки, отнёс его в сторону.

— А я причём? — возмутился соседушка. — Это ты расскажи, почему мы начали друг друга «длиннокурыми» обзывать?

После его слов я понял для чего меня вызвали.

«Ну и ладно. Скефий учил не бояться быть смешным, и я не буду бояться ничего подобного», — подумал, и решил вернуть табурет и себя в центр внимания.

Когда уселся, в сарай вбежал запыхавшийся Александр-третий с мячом в руках, и я с чистой совестью начал рассказ, стараясь не засмеяться и не обращать внимания на реакцию товарищей.

«Вдруг, сговорились и приготовили мне какую-нибудь гадость? Тогда держитесь», — настроил себя и начал рассказывать, подражая манере Павла.

— Так дело было. Вечер. Папка с работы пришёл, поужинал и на диван прилёг. Телевизор глянуть с устатку и меня слегка повоспитывать. Мамка с Сергеем у соседей на поминках была и не мешалась нам взрослым и рослым. Вот тогда и попросил его, после всех наших второгоднических кексов, мой КУР измерить.

В сарае прокатился смешок, но кто-то зацыкал, и всё пришло в норму, а я продолжил рассказ.

— По наивности думал, что для взрослых это известное дело. Кекс этот. Вот и сказал ему: «Пап, помоги мне КУР померить». А он мне, мол, бери линейку из портфеля и марш в гараж сам его мерить. Я ему возразил: «На линейке всего пятнадцать сантиметров, а мне не меньше метра потребуется, чтобы кекс злосчастный вместить». А он как вскочит с дивана, да как захохочет. Я его успокаивать. Мол, нельзя. Там поминки, там мамка. А он, как тётка в истерику падучая, хохочет и остановиться не может.

Я ему попытался про дружков-второгодников рассказать, а он ещё больше истерит, уже по полу катается. «У дружков, говоришь, по девяносто сантиметров? Вот это кексы, я понимаю!» Уточняет и снова катается. И как только не пытался ему втолковать, что КУР этот у людей в голове живёт, ни в какую слушать не хочет. Смеётся и всё.

Тут мамка с поминок пришла. А он возьми и ей про мой неизмеримый КУР выложил. Они тогда до слёз посмеялись. Я только потом понял, что они имели в виду.

После этого папка начал меня "длиннокурым" дразнить, а я уже вас. Так что извиняйте, больше не буду. А кекс тот не кексом оказался, а тестом каким-то. Наверно, что-то не допекли…